Огонь и сталь (СИ)

Ализанна… почтенная, преисполненная достоинства женщина, пусть и немолодая, но черты ее лица хранили отблески былой красоты. Цицерон видел ее только раз, когда она прибыла в чейдинхольское убежище, и был поражен. Одно дело поклоняться Ситису и Матери Ночи, но совершенно другое, когда воочию видишь ту, которой оказана честь слышать голос их Матери. Имперец коснулся тонких пальцев мумии. У Ализанны были очень красивые руки, тонкие, изящные, холеные, однако она не любила украшений. Весь ее облик, пронизанный гордостью, но не высокомерием, навсегда отпечатался в памяти Хранителя. Как печально, что ее судьба оборвалась так грубо, так… ужасно. Но сейчас она в палатах Ситиса, прислуживает Отцу их, пока Мать здесь. Цицерон прикрыл глаза, пытаясь возродить в мыслях Ализанну Дюпре, но вместо нее пред ним предстала другая женщина. Светлые глаза и волосы, кожа белая словно молоко. Деметра, их новая слышащая. Молодая, не без тщеславия. Но то не беда, со временем она научится более относиться ответственно к своему долгу. В груди кольнуло, и мужчина слегка ослабил воротник. И Назир, и Бабетта отзывались о новой Слышащей с большим уважением, а посвященные — с восхищением и благоговейным ужасом. Цицерон усмехнулся, садясь у ног Матери Ночи. Хотел было поточить кинжал, но не посмел обнажать сталь в присутствии Матроны.

***

Тинтур заявила, что дальше их пути расходятся, когда они остановились передохнуть у лесопилки, которую гордо именовали на карте как Деревня Лесная. Деревней небольшой хуторок семейной четы можно было назвать с очень большой натяжкой, однако хозяйка встретила их радушно. Приметив богатые одежды путников и лошадей, северянка поднесла им скромное угощение — хлеб, сыр, яблоки и родниковую воду. К своему фрукту босмерка даже не притронулась, подкинула несколько раз в воздух и окликнула сына хозяйки, Гралнаха. Мальчик рубил дрова и не сразу услышал голоса эльфийки.

— Чего вам, сударыня? — выдохнул он, вытирая вспотевший лоб. Белое Крыло жестом велела ему подойти. Паренек воровато огляделся по сторонам, боялся, что мать за уши оттаскает, что к путникам пристает, но уж больно было любопытно. Кто к ним заходит, наемники и стражники из Рифтена забредают, а тут гляди только, маги такие важные, в шелках да золоте, еще эльфийка. И малявка аргонианская, разве каждый день такое увидишь? Гралнах уселся прямо на землю, вопросительно глядя на Тинтур. Она протянула ему свое яблоко и пирожное с кремом. Мальчик почувствовал, что у него краснеют уши.

— Спасибо, сударыня, но… мне не надо. Я не хочу. Сыт я. Вон, лучше маленькой своей скормите. То есть… ой… — живут они с матерью впроголодь, но побираться он не собирался, хотя рот наполнился слюной от одного только вида лакомства. Гралнах сглотнул, вызвав улыбку на губах эльфки.

— Солнце в зените, уж обедать пора, — хозяйский сынок настороженно наблюдал, как Белое Крыло достает из сумки еще два яблочных пирога и заворачивает их в платок вместе с пирожными и яблоком. — Денег у меня с собой нет, платить чародеям придется. Но и я нахлебницей быть не привыкла.

— Тогда спасибо, миледи. То есть, сударыня, — мальчик сочно захрустел яблоком. Сок брызнул ему на подбородок, и он вытер рот рукавом, украсив свое смуглое лицо грязно-серыми потеками. — А почему вы с колдунами в дом обедать не пошли? Мама сейчас там хлопочет возле них. А, правда, они за обед заплатят? А то ходят тут некоторые из города, пожрут и даже спасибо не скажут, а мы потом голодай… вы на ярмарку едете, сударыня?

— Нет, я держу путь в Данстар, — тонкая костяная трубка, покрытая причудливой резьбой, буквально заворожила паренька, но вот зеленоватый дымок с острым горьким запахом заставил Гралнаха закашляться.

— Не близко… я бы хотел съездить на ярмарку, но мама говорит, что у нас работы много, потому в этом году не поедем. А в следующем, может, вообще переедем в Рифтен, — мальчик очень скучал на Лесной. Друзей нет, Гросте постоянно некогда, или лесопилка, или мысли о сбежавшем муже занимают ее время, а стражникам не досуг болтать с детьми. Но пареньку нравился один рифтенский солдат, норд уже в возрасте, но дает ему подержать щит, даже меч учил держать, а на День Цветов подарил Гросте букет горноцвета. Гралнах печально вздохнул. Он уже месяц не видел Ламмерта Седого, не случилось ли чего?

— Нет ли слухов каких из Рифтена? — мальчик вздрогнул при звуках спокойного голоса босмерки с едва заметным тягучим акцентом. Парнишка резко вскинул голову, встречаясь взглядом с раскосыми глазами цвета осенней листвы, густо покраснел. Говорят, что эльфы плохие, а эта вон, сладостями угощает.

— Как же нет, сударыня!? Там такое случилось, весь Скайрим гудит! Мавен Черный Вереск убили! Прямо в ее особняке порешили, представляете? Ее и старшего сына, девицу Черный Вереск пощадили.