Огонь и сталь (СИ)

Только сейчас маг заметил еще одного человека. Женщина с жидкими практически белыми волосами и серой кожей сидела в углу прямо на полу, глядя в одну точку. Губы ее шевелились, пальцы что-то плели из нескольких соломинок. Не сразу норд заметил на ее запястьях и шее множество следов укусов. Некоторые были совсем свежими, еще кровоточили, а кое-где белели старые шрамы. На мгновение Онмунду удалось поймать взгляд Матильды. Женщина безмолвно вглядывалась в взволнованное лицо северянина, после чего вернулась к своим соломинкам.

— У нас нет другого скота, кроме нее. Сбежали… или сдохли. Но ты не бойся, — вампирша захихикала как маленькая девочка, — тебя мы есть не будем. Ну… разве что разочек, — она снова рассеялась, но дико взвыла, закрыв лицо руками. Огненный шар, сорвавшийся с ладони Онмунда, взорвался снопом пылающих искр, которые попали на лоб и щеки носферату. Визжа, она металась по комнатке, бешено мотая головой. Матильда же даже не пошевелилась.

Не взирая на накатывающую слабость и дрожь в ногах, юноша подскочил к решетке и, улучив момент, схватил рыдающую нечисть за волосы. Она хрипло зашипела, потянулась когтями к шее северянина, но шальные карие глаза сузились до щелок, увидев пляшущее в ладони мага ало-золотистое пламя. Огненные искры прожгли кожу и плоть вампирессы практически до кости, ранки обуглились, кожа слезала искаженного гневом лица девушки.

— Убьешь меня — и тебе конец! — выплюнула она, задыхаясь. Синие глаза юноши превратились в практически черные, пламя в его руке немного опало. Онмунд едва держался на ногах, но если показать этой суке хотя бы минутную слабость, она разорвет колдуна голыми руками.

— Достаточно, Ирмагард, — вампирша испуганно присела при звуке властного, немного усталого голоса. Даже броня меланхолии Матильды треснула, женщина торопливо вскочила на ноги и кинулась прочь. Альтмер с мертвыми глазами цвета закатного неба приближался к вампирше, и казалось, что его ноги не касаются пола. Он будто плыл по воздуху. Пальцы Онмунда разжались, и Ирмагард отскочила в сторону, негодующе скалясь. Маг пошатнулся, едва не упал, и вцепился в каленые прутья решетки. Эльф смотрел на него со смесью толики скуки и пуда превосходства, жадно втянул воздух вздернутым, чуть приплюснутым носом. Старый вампир, намного старше Деметры. Да и Ирмагард не шибко юна. Сердце колючим склизким комом подкатило к горлу северянина. Тонкие губы вампира тронула высокомерная улыбка.

— Боишься? И правильно. Смертные должны бояться тех, кто отмечен печатью вечности.

— Какого Обливиона?! — простонал юноша, опускаясь на колени. Сотни раскаленных лезвий впивались в его шею, жажда тисками сковала глотку, перед глазами мелькали разноцветные круги. Альтмер наблюдал за мучениями мага с сухим равнодушием.

— Сопротивляешься, — протянул он задумчиво. — Такая твердость достойна похвалы. А такое упрямство — сожаления. Тем не менее… ты можешь стать достойным пополнением нашей семьи.

— Семьи?.. — сознание крошилось, ясность ускользала как песок сквозь пальцы. Он сполз на пол, дыша рвано и прерывисто.

— Частью клана Гранвирир. Скоро сам все поймешь. А ты, — альтмер повернулся к тихо скулящей Ирмагард, — я тебе говорил больше не питаться ими!

— Но Эсташ… — в бездонную пропасть забытья Онмунда проводил истошный крик вампирши.

***

Скайримские вина далеко не так изысканны, как хаммерфельские напитки. Терпкая, чуть вяжущая язык хурмовая наливка, медовое вино, густое и сладкое, не чета обожаемому северянами меду. Назир с трепетной нежностью вспоминал мягкий вкус ликера из розовых лепестков и пил уже третью чашу вина «Алто», надеясь утопить в нем поднимающееся в груди раздражение и досаду. Цицерон в черном бархатном дублете, расшитом черными ониксами и серебряным шитьем по рукавам, в бриджах из мягкой шерсти и кожаных сапогах до колен, рыжие как язычки пламени волосы собраны в хвост на затылке. Где шутовской костюм? Где колпак? Сейчас он выглядит соответствующе своему высокому статусу Хранителя тела Матери Ночи, но… это совершенно не тот Цицерон, которого ассасины привыкли видеть.

— Повторяю, — устало выдохнул редгард, потирая переносицу, — я не могу дать тебе контракт. Не положено.

— Но большинство убийц — несмышленые дети, которым еще учиться и учиться, — резонно заметил имперец. — Я могу взять с собой несколько посвященных, пусть поучатся.