Огонь и сталь (СИ)

— Не торопись, — прошептала она через зевок, и малыш глухо икнул в ответ. Камо’ри язвительно зовет его Заморышем. Уж забыл поди, что сам родился в месяц начала морозов хиленьким и неказистым. Дхан’ларасс знала, что гильдийцы в тайне от нее выбирают имена ее котятам. Вот уж дудки! Своих детей она назовет как захочет, а не в угоду этой кучке висельников и пьяниц. Малютки со дня на день должны открыть глазки. Брат говорил, что Шамси рыдала в три ручья, когда Ларасс ей впервые улыбнулась, а тут сразу трое… сын так и уснул у воровки на плече, и Соловей бережно уложила его на подушку. Стоит ей только взглянуть на малышей, как сердце становится мягким, словно масло, а сейчас Дхан’ларасс как никогда нужна твердость. Убили Мавен и ее старшего сынка. Каджитку не удивила смерть аристократки, эта сука давно напрашивалась на кинжал в глотку, но теперь Гильдия осталась без покровителя. Поставь Лайла во главе городской стражи какого-нибудь чистоплюя вроде Мьол Львицы, и ворам придется ох как не сладко. Итак на днях стражники убили воришку. Не из них, слава Азурах, но все же… сутай-рат тяжело вздохнула. Соплячка Ингун помешана на корешках и травах, остальные приближенные Мавен либо из побочной ветви, либо ублюдки ее ушлого папочки. А может, и мамочки, почем Ларасс знать. Главное — как можно скорее найти замену Мавен Черный Вереск. Нового покровителя, пока рифтенский ярл с рукой правосудия в заднице не взялся за воров. Может, сыночка одного оприходовать? Или обоих, мало ли как жизнь повернется. Хотя кое-какая мысль на этот счет у воровки имелась, надо будет обсудить ее с Бриньольфом. Каджитка погладила сына по спинке. Скорее бы они уже подросли, сутай-рат до ужаса хотелось обчистить какой-нибудь особнячок и вскрыть пару сейфов, а то, чего доброго, позабудет всю воровскую науку с этими спиногрызами. Дхан’ларасс любовно взъерошила шерстку на затылке сына. Надо будет пойти с ним погулять, а то ребенок совсем зачахнет здесь в темноте и промозглой сырости. Словно услышав мысли матери, котенок заворочался, потерся носом об ее ладонь и потянулся. Крепко схватив Ларасс за руку, мальчик приоткрыл сонные мутные глазки. Несколько раз моргнув, он вновь задремал, когда королева воров растроганно всхлипнула.

========== FEYN Shul (Погибель солнца) ==========

Шея горела, болезненный жар волнами разливался по всему телу, а во рту суше, чем в Алик’ре. Онмунд пожевал пересохшими губами и повернулся на спину, не отнимая ладони от пульсирующего болью лба. Словно мамонт по голове выплясывает, дремора его подери. Маг с трудом приоткрыл глаза. Сквозь застилающую взгляд мутную пелену маг увидел грубый каменный потолок. На сводчатых стенах плясали причудливые тени, зыбкий свет лился сквозь кованую решетку. Юноша сел, тихо протяжно застонав. Руки и ноги затекли, налились свинцовой тяжестью, голова кружилась, скудная обстановка комнатки пустилась в пляс. Заметив стоящий на краю кувшин, северянин жадно схватил его и припал к узкому горлышку. У воды был слабый солоноватый привкус. Выпив почти половину, Онмунд блаженно вздохнул. Тонкие серебристые струйки стекали по его подбородку, и колдун брезгливо вытер их рукавом. Пахло сыростью, землей, в углу что-то тихо зашуршало. Магия заискрилась на кончиках пальцев, обжигая легким холодком, но из кучи сена показалась острая мордочка злокрыса. Зверек повел подрагивающим носиком, но бледная молния, разбившаяся об пол возле его лап, заставила его поспешно юркнуть в дыру в стене, испуганно пища.

Юноша спустил ноги с продавленного топчана, застеленного овечьими шкурами, и окинул каморку уже более ясным взором. Подозрительно похоже на темницу… по другую сторону решетки стоял деревянный стол, стул, небольшой буфет и сундук. Почти такая же мебель была и в обители мага. Онмунд презрительно покосился на букетик лаванды, стоящий в треснутой вазочке. Да, вот жухлые цветы ему сейчас нужны как никогда!

Мелькнула тень, огоньки свечей затрепетали, и северянин увидел девушку, прижимающуюся щекой к железным прутьям. Пылающие в полумраке глаза исступленно шарили по ссутулившейся фигуре колдуна. Это скуластое бледное лицо было определенно знакомым. Как и тонкие руки-палочки, темные волосы, сбившиеся в неприглядный колтун…

«Помогите, моя семья умирает…»

— Как это все понимать?! — прорычал Онмунд. Голос, вырывающийся из горла, словно горящего изнутри, звучал глухо и приглушенно. — Что это все значит?!

— Наконец-то ты проснулся, — улыбнулась девушка, обводя кончиком языка заостренные клыки, сделавшие бы честь любому волку. — Уж думала, что все зря, что ты пропадешь как все остальные. Нельзя было пробовать тебя, но я не удержалась, — она поморщилась, тряхнула головой. Спутанные волосы упали ей на лоб. — Матильда-то совсем почти высохла.