Огонь и сталь (СИ)

Сейчас благодушие Марамала слегка пошатнулось. Час совы, рассвет еще нескоро, небом властвует Азура, но полумесяц скрылся за тяжелыми хмурыми тучами. Ветер бьется в ставни, норовит сорвать их с петель и впустить непогоду в храм, жалобно воет, скребется и плачет, но тут же исступленно воет, подпевая гневному рокоту грома. Дождь хлестал черно-серебристыми полотнищами, Рифтен купался в дожде, а река и каналы словно кипели.

Огонек свечи боязливо плясал, освещая бледное лицо юноши замершего на пороге храма. Его одеяние ученика Коллегии магов насквозь промокло, вода капала на пол, и у ног позднего гостя уже растеклась небольшая лужица. Юноша шмыгал носом, его губы посинели, но он решительно вглядывался в мрачное заспанное лицо служителя Мары.

— Мы хотим пожениться, — выпалил маг, и жрец только сейчас заметил рядом с ним невысокую молчаливую фигуру в плаще до пят. Девушка, ее изящные пальцы практически утонули в широкой ладони юного северянина, из-за глубокого капюшона видна лишь нижняя половина лица — линия острого упрямого подбородка и пухлые четко очерченные губы. Вспыхнуло чисто мужское любопытство Марамала. Все ли в невесте так же прелестно, как эти уста? Не зря же парень в такую ночь бросился, сломя голову, к ногам Мары.

— Сердечно рад за вас, — пробормотал редгард, борясь с зевотой, — вижу, вы проделали долгий и трудный путь… так повремените до утра. Солнце взойдет, гости прибудут…

— Нет, — юноша двинулся на несколько опешившего жреца, — никаких гостей! А утром мы должны быть уже в Солитьюде! — с каждым словом жених распалялся все больше, по кончикам его пальцев уже пробежали бледно-золотые искры, еще немного — и швырнет заклинанием разрушения в полуодетого Марамала. Мужчина медленно попятился. Улицы сейчас пусты, даже воры и крысы по норам разбежались, не говоря уж о стражниках, а в храме не держали оружие. Редгард хотел было отчитать юного наглеца, посмевшего повысить голос в священной обители, но тут заговорила невеста.

— Право, очень жаль, что мы подняли вас в такой поздний час, но мы не можем медлить, — голос девушки дрогнул, и маг обнял ее, бросая на редгарда угрюмые взгляды. Будто может человек, решивший посвятить себя богине, причинить ей вред! Она скинула капюшон, и ее глаза, мерцающие в темноте, словно у хищного зверя, обратились к жрецу. Жрецу показалось, будто холодная безжалостная рука стиснула его горла. Девушка перед ним — вампир! И бедный наивный парень хочет обвенчаться с ней!

— Я грущу вместе с вами, но… — Марамал мучительно силился подобрать слова, — богиня не одобрит вашего союза.

— Я одобряю! И Деметра тоже, а прочее — неважно!

Деметра… знакомое имя, но жрец не помнил, кому именно оно принадлежит. Девушка смотрела робко и настороженно, жених же был готов броситься на редгарда с кулаками, если это убедит его их поженить… Марамал горестно вздохнул и поставил свечу на алтарь. Пламя вскинулось к потолку и опало, практически потухнув.

***

Из омута воспоминаний мага вырвало гневное ржание Тенегрива — Лис в ходе своих уроков ходьбы споткнулась и, пытаясь удержаться на ногах, вцепилась в хвост жеребца. Конь нервно приплясывал на месте, мотая головой, пока ящерка со счастливым визгом раскачивалась на его хвосте, который он безуспешно пытался вырвать из цепких когтистых пальчиков девочки. Кобыла Мерцера, Грзэин, паслась неподалеку. Она лишь коротко взглянула на всхрапывающего Тенегрива и вновь принялась меланхолично пощипывать траву. Скотина под стать хозяину, наглая и высокомерная. Онмунд привык к крепким скайримским лошадям, которые могут работать даже в мороз, но Грзэин, тонконогая, изящная и хрупкая, совсем не подходит для севера, но хороша, спору нет — крапчатой масти, грива и хвост пепельно–серые. На такой коняжке только по городам да приемам разъезжать, а не по дорогам Севера.

Деметра в маске Хевнорака и капюшоне, скрывающем светло–золотистые волосы, бросилась к Лис. Аргонианочка росла как на дрожжах, уже была ростом с пятилетнего ребенка, но ходила плохо и почти не разговаривала. Она недовольно зашипела, когда Довакин освободила хвост Тенегрива, но тут же счастливо захихикала, когда девушка повалила ее на траву и принялась щекотать. Конь резво бросился на лужок к Грзэин, но кобылка даже не подняла головы. Жеребец подступился к ней и принялся за куст цветущего горноцвета.

— Странную компанию подобрала себе моя дочь, — холодно процедил Мерцер, неслышно приблизившись к юноше. Глядя на магессу, играющую с Лис, он брезгливо кривил губы. — Аргониане… не самое подходящее общество для нее.

— Она могла бросить девочку тысячу раз…

— Да, я знаю, — уголок рта колдуна дернулся. — Могла бросить и ее, и тебя, но почему-то не сделала этого. Хотя именно это было бы разумнее всего.

— Уверен, у нее были на то причины, — процедил Онмунд. Мерцер взглянул на него с насмешкой.

— Допустим. А какие причины у тебя?

Норд недоуменно нахмурился.