Огонь и сталь (СИ)

— Не надо было накачиваться скумой перед делом, — безжалостно отрезал Соловей. — Всей Гильдией тебя ловили. В тебя как будто все принцы даэдра вселились.

— Нельзя было отправить кого-нибудь другого?! — взвилась каджитка, пытаясь лягнуть норда. Веревки, плотно обвивающие ее лодыжки и запястья, натирали даже через одежду. Наркотический туман уже практически рассеялся, оставив после себя слабость, головокружение и дерущую боль под языком. Ларасс сглотнула горькую слюну. Она же не хотела… так, но каждый раз, стоило ей почуять аромат лунного сахара, пусть даже его эхо, прозрачное, невесомое, почти незаметное, как все доводы рассудка летели в Обливион.

— Нет, нельзя, — телега остановилась, и Бриньольф спрыгнул на землю. — Дельце-то крупное, прибыльное, и без твоих мягких лапок никак не обойтись.

— Интересно, какое?! — сутай-рат недовольно дернулась, когда мужчина взял ее, связанную, на руки. — Хотя нет, не говори, дай угадаю… нужно украсть очередной подсвечник? Нет?.. тогда… сотую по счету модель кораблика? Это у кого же так детство в заднице резвится, что до сих пор игрушками балуется?

— Очень смешно, — вор бесцеремонно закинул каджитку себе на плечо, не обращая внимания на разъяренно - удивленное шипение и хвост, лупящий его по щекам, бодрой походкой направился к воротам Вайтрана. — Ради фляжек, урн и корабликов мы бы не стали бегать за тобой дружною толпой, просто бы спихнули в канал, остудиться. Нет, детка, тут кое-что более волнительное.

***

Воришка испуганно икал и вырывался, его карие глаза навыкате казались огромными на побледневшем, осунувшемся лице. Тинтур не торопилась размыкать пальцы. Она молча протянула руку к дрожащему мальчишке.

— Верни, — в чуть хриплом голосе босмерки не звучало ни намека на злость или раздражение. В карманах у эльфа было немного, всего-то тридцать септимов да клык саблезуба, в иное время она плюнула бы и растерла на месте, но вор покусился на ее ожерелье — единственное, что хранило память о семье и доме. Мальчонка очень удивился, когда Белое Крыло схватила его за воротник, видимо, считал себя до ужаса ловким и неуязвимым.

— Я… я не причем… я сейчас… я стражу позову! — выпалил он, кривя губы в жалком подобии грозного оскала. — Я не вор! Это ты меня схватила и лапать начала, прямо на улице… остроухая!

А вот этого говорить не следовало… глаза Тинтур потемнели, в уголках тонких губ промелькнула нехорошая улыбка. И, кажется, до паренька начало доходить, что он ляпнул лишнего. Он втянул голову в плечи, исподлобья глядя на Соратницу, словно крыса из норы, только глазенки злобно мерцали в полумраке глубокого капюшона.

— Ты одет в броню Гильдии воров. Я поймала тебя, когда ты попытался залезть ко мне в карман. И ты воняешь. Да, буквально воняешь Рифтеном, — вор снова дернулся, растоптав последние крупицы терпения босмерки. Она дернула гильдийца на себя и резко вывернула его запястье. Тонко хрустнула кость, мальчишка взвизгнул и упал на колени. Эльф отбросила его безвольную руку, которую он прижал к груди, не переставая скулить.

— Ты пожалеешь об этом! — простонал он, размазывая по лицу сопли. — Ты заплатишь!

— Уже жалею… что сломала тебе руку, а не шею, — Белое Крыло подкинула на ладони свой кошелек, только что изъятый у начинающего воришки. — В следующий раз выбирай жертв получше. Ведь не все такие добрые, как я.

Тинтур отвернулась от хныкающего паренька и наткнулась на удивленно-любопытные взгляды горожан. Время на рыночной площади будто замерло: люди оставили свои дела и вопросительно глазели на эльфа и скорчившегося в пыли на дороге мальчонку. Презрение, безразличие, ненависть, обнаженная словно клинок, все это сейчас окружало босмерку плотным вихрем, однако тяжелое бремя общественного мнения вызвало у Тинтур лишь горькую усмешку. Скайрим для нордов же, верно? Особенно после подписания Конкордата Белого Золота. И сейчас не имеет значения, что она поймала вора, возможно, ограбившего добрую половину прохожих. Главное — эльф покалечила норда, ребенка, едва достигшего совершеннолетия. Убрав кошелек за пояс, Белое Крыло направилась к чертогам Йоррваскра, провожаемая волнительным перешептыванием, напомнившим ей шорох палой листвы.

— Совсем обнаглели остроухие… как у себя дома…

— На детей руку поднимают!..

— Вот мразь! Только попадись она мне…

— Я с ней как-нибудь разберусь, — мрачно пообещал один из стражников, когда эльф проходила мимо него. Тинтур даже не удостоила его взглядом.