Огонь и сталь (СИ)

Босмерка глотнула меда и тряхнула головой, стараясь отогнать мрачные воспоминания. Ночью все эльфы серы, а для выпившего норда-патриота тем более. Эльфийка откусила кусочек куриной грудки и принялась жевать, не чувствуя вкуса. Мысли о будущем, столь же безрадостные и пустые, как призраки прошлого, терзали ее. Можно будет поискать работу на лесопилке, благодаря крови вервольфа ее физическая сила не меньше, чем у большинства мужчин. Или же на шахте… вернуться к разбойничьему ремеслу? Нет, слишком много крови, жестокости и смерти… хотя к Тинтур в ту ночь в Виндхельме никто особенно добр не был… да и сама Белое Крыло не отличается кротостью и всепрощением. Те северяне… уж лучше бы она их убила, чем то, что сделала…

Невольно вспомнились Соратники. Ворчливый Скьор, не менее вредный Вилкас, его горе-братец, Эйла, Ньяда… они были для нее как семья, но настоящей семьей не стали. В этом ее вина, босмерка сама не желала с ними сближаться, даже несмотря на то, что Скьор спас ей жизнь. Белое Крыло сама сделала Йоррваскр чужим для себя и окончательно разбила все своим уходом. Эльфийка могла бы исправиться, стать одним из героев Вайтрана, но… если босмерку не принимают такой, какая она есть, с ее прошлым, недостатками, всей грязью и пороками, то так тому и быть. И все же Тинтур уже скучала по Кодлаку и остальным. Надо будет послать им весточку, а то Скьор может с мечом наголо броситься в притон «Серебряной руки», мол, они похитили Белое Крыло, и ничто его не переубедит. Девушка слабо улыбнулась своим мыслям и вылила в чашку остатки меда, когда дверь резко распахнулась, ударившись о стену. Зал трактирчика мгновенно охватила напряженная тишина: четверо матерых охотников с гоготом ввалились в «Мороженый фрукт». Пальцы босмерки принялись нервно играть с медальоном — охотники за головами шумно заняли один из столиков и потребовали жратвы и выпивки. Что ж, видимо, ей придется покинуть Рорикстед намного раньше… Тинтур уже поднялась было на ноги, когда взгляд одного из громил вдруг остановился на ней.

========== BAINUS FONaaR (Подлая атака) ==========

Рубины подобны каплям застывшей крови. Взращенные в недрах Тамриэля, пропитанных кровью сынов и врагов Империи, добытые тяжким трудом шахтеров ради того, что бы жалкие глупцы убивали и погибали за эти красивые сверкающие камушки, когда их можно просто-напросто украсть, не пачкая руки чужой жизнью! Дхан’ларасс, тихо урча, принялась пересыпать рубины из одной руки в другую, любуясь огоньком, горящим в глубинах драгоценных камней. Солнечный блеск золота, мерцающие кроваво-красным рубины и гранаты — что может быть приятнее взору?

Каджитка потянулась, выгнув спину и выпустив когти, хвост обвился вокруг ее правой ноги. Шевельнув острыми ушами, она ссыпала камни в бархатный мешочек и туго завязала. Убрав его в сундук, сутай-рат потянулась к небольшому деревянному сундучку, украшенному резьбой — на полированной крышке расправивший крылья дракон изрыгал пламя. Тихо щелкнул кованый замочек, и в льдисто-голубых глазах воровки вспыхнул алчный огонек. Ларасс облизнулась: золотые ожерелья, браслеты и серьги, бывшие когда то собственностью видных кланов Скайрима, принадлежат ей, королеве воров Севера! И это отнюдь не тщеславие или раздутое самомнение, каджитка прекрасно знает цену себе и своим талантам. Ларасс действительно хороша. Воровка вытащила из кучи украшений венец, усыпанный аметистами, и, повернувшись к большому зеркалу в витиеватой серебряной раме, одела его. Отражение льстиво улыбнулось каджитке, чья голова увенчана символом власти ярла, и подмигнуло. Мурлыкая от осознания собственной неотразимости, Дхан’ларасс унизала свои пальцы кольцами, по несколько штук на каждый, и множеством браслетов, шею воровка украсила варварски великолепным изумрудным ожерельем. На ее бежево-серой шерсти золото и камни сияли во сто крат ярче. Сутай-рат подняла руки над головой, скользя одобрительным взглядом по изящным изгибам своего тела и сверкающим драгоценностям.

Бриньольф ворвался в покои главы Гильдии без требуемого этикетом и вежливостью стука. Распахнув дверь ударом ноги, вор, нагруженный подносом с едой, ввалился в комнату.

— Кушать подано, детка, — мужчина поставил поднос на столик и только потом повернулся к напарнице.

— Я не голодна, — бросила Ларасс, повелительно взмахнув рукой, от чего браслеты на ее тонких запястьях музыкально зазвенели. Все слова застряли у норда в горле, голубые глаза слегка потемнели, на лице вора заиграла широкая улыбка. Рун должен ему септим, Соловей все-таки был прав. Она… пушистая. Все тело покрыто шерстью, лоснящейся, блестящей и, очевидно, мягкой. Плечи, шея, руки, грудь, живот… и то, что ниже. Сутай-рат же, нимало не стесняясь, продолжала упоенно разглядывать свое отражение, присутствие Бриньольфа, кажется, ее совершенно не волновало, чем он и воспользовался. Когда еще удастся увидеть нагую каджитку и атаманшу воров Рифтена по совместительству?