Огонь и ветер

– Я родилась в Феррестре, – сказала она, когда я уже и не ждал. – Даже не знаю, как звался тот городишко на границе со степями. И отца своего не знаю тоже. Сколько себя помню, мы с матерью всегда были вдвоем. Она возила товар из Диких Земель к феррестрийцам и обратно. И со мной всегда говорила на твоем языке, синеглазый. Думаю, сама она была родом из ваших северных краев, да только никогда не рассказывала о своем прошлом. Когда мне стукнуло десять, мать уже подумывала прикупить себе домишко где-нибудь поюжнее, поближе к хорошим виноградникам... Она очень любила кочевую жизнь, но для меня хотела лучшей доли. Не успела. Наступила на бирсу, это змея такая... Очень ядовитая... если укусит – умрешь за пару часов. Они редко выползают к людям, надо было очень постараться, чтобы погибнуть так нелепо. Но смерть не спрашивает... Я осталась в степи одна. Наверное, сдохла бы, да мимо проезжал один кочевник, увидел наш фургон, мертвую мать и меня... Я пыталась сложить ей погребальный костер, но это не всякий взрослый умеет делать... В общем, тот воин забрал меня с собой. Помог отправить мать на небо и увез в свое становище. Я могла бы вырасти вместе с его детьми, но мне не хотелось обычной оседлой жизни. Не хотелось замуж через пару-тройку лет. И возиться с сопливыми младенцами... Я сбежала с его младшим братцем. Хороший был парень... Смелый, даже отчаянный. Никто ему был не указ – ни брат, ни сват, ни сам таргал. Я влюбилась в него без памяти и хотела стать как он. Брать все, что плохо лежит, владеть всем, на что глаз упал. Думаю, будь я постарше, мы бы стали хорошей парой, но... он, конечно же, видел во мне лишь сестру. Зато и правда научил всему, что знал. И как лошадей украсть незаметно, и как костер развести на пустом месте, и как охотиться, и как не бояться ничего и никого.

– И готовить вкусно? – осмелился я на вопрос.

– Не, готовить – это от матери.

– А твой дружок, значит, был разбойником, верно я понимаю?

– И да, и нет... Здесь, в степи, все иначе, чем у тебя на родине. Тебе не понять, – Шуна улыбнулась, и я понял, что это попытка поддразнить меня.

– А что же потом?

– А потом ему голову снесли. И я одна осталась. Но к тому моменту мне уже было тринадцать, я научилась выживать в степи и говорить на языке Диких Земель так, что никто бы не опознал во мне чужачку.

– Но ты выглядишь иначе...

– И что? Думаешь тут мало таких? Ха! Полукровок везде хватает... Не только твой брат таков.

– Ты не полукровка. И не очень-то похожа на местных.

– Ха! Ты просто не видел мое лицо, когда оно покрыто ритуальными узорами!

-– Узорами? Для чего они?

– Много для чего... Для удачи, для смелости, для того, чтобы все боялись.

Я невольно улыбнулся и тут же порадовался, что она смотрела в другую сторону и не увидела, как изогнулись мои губы.

Вот эта птичка ростом мне до подбородка с худыми руками-веточками хотела, чтобы ее все боялись...

Проклятье, я даже не мог понять до конца – смешно это или грустно.

– Шуна, зачем?

Она поняла, о чем я. Глаза стали острей, а скулы тверже.

– Ненавижу слабость. Ненавижу бессилие и страх. Уж лучше самой быть страхом.

Повинуясь внезапному порыву, я обнял ее еще крепче, коснулся губами растрепанных волос на затылке. Нет, в этот миг я и не думал разжигать тот огонь, что обычно вспыхивает между мужчиной и женщиной – мне хотелось лишь укрыть ее, защитить от всего, увезти из этой степи и показать совсем другую жизнь.

– Эли... – Шуна накрыла мою ладонь своей. – Не будь таким добрым. Меня это пугает...

– Почему? Что с тобой случилось потом?

– Много чего... Тебе лучше не знать.

– Звучит так себе.

– Уж как есть.

Какое-то время мы сидели молча. Пока Шуна не сказала тихо, но твердо, глядя почему-то в землю:

– Не смей жалеть меня, синеглазый. Мне нравится моя жизнь. Я сама ее выбрала.

– Как и все мы... Может, все-таки расскажешь, чем ты так обидела дергитского таргала?

– Не расскажу.

– Ладно. Не рассказывай. Но, надеюсь, ты понимаешь, что твои секретики могут стоить нам жизни...

Плечи ее закаменели.

– Понимаю, – и, подняв голову, посмотрела в ту сторону, куда уехал Фарр. – Доеду с сами до тайкурских земель и дальше пойду своей дорогой.

Я вздохнул.

– Не стоит... Я тут знаю одного парня, которого это может сильно огорчить.

– Это ты что ли? – Шуна посмотрела на меня с усмешкой.

– Я тоже. Но вообще-то речь была не обо мне.

Она фыркнула и повела плечом небрежно.

– Твой брат странный. Я не могу его понять. Но, думаю, он выдохнет с облегчением, когда избавится от меня.

Ответ у меня уже был, но на всякий случай я прислушался к своим чувствам.

– Нет, Шуна. Ты ошибаешься. Поверь, Фарр и правда... странный. У него есть свои тайны и свои дыры в душе, которые он не открывает никому... но рядом с тобой эти дыры становятся немного меньше. Я так вижу.

– Никому? Даже тебе?

– Особенно мне...