Огонь и Вода, Земля и Небо

Она уже подозревала, что все-таки простудилась под дождем, но была полна решимости начать свой путь сегодня. Эти идеи положительно не могли ждать, ведь чем скорее Дуэйн проникнется ее покорностью, тем быстрее представится шанс сбежать. Девушку знобило, она все плотнее куталась в тяжелый узорчатый плащ, который накинула поверх платья, одновременно стараясь справиться с дрожью иного рода. Дуэйн чародей, он многое знает и еще больше может узнать, если захочет, а она ровным счетом ничего не умеет, силы почти нет, она вся заключена заклинанием Аардена, и выпускать ее опасно для жизни… для многих жизней… Он может почувствовать обман, и что тогда?

Крисса зябко передернула плечами, отгоняя страх, и тихонько постучала в двери королевских покоев, тех, где она провела столько счастливых часов с Айрином, и где теперь обитал тешивший свое самолюбие Дуэйн… Не дожидаясь ответа, девушка вошла. Чародей сидел за резным рабочим столом и, казалось, дремал, положив ноги на столешницу. Однако стоило двери едва заметно скрипнуть, он тут же открыл глаза и произнес:

– Я ждал тебя. Надеюсь, ты порадуешь меня, дорогая.

Кристина молча подошла ближе. Окно было слегка приоткрыто, оттуда тянуло сыростью, но она даже не вздрогнула, наоборот, медленно развязала тесемки плаща и сбросила его на пол. Тут же она поймала восхищенный взгляд чародея и едва заметно улыбнулась, она знала, насколько украшает ее простое белое платье, собранное под грудью и украшенное одной скромной серебряной брошью с серым ониксом. Лицо Криссы скрывала приличествующая королеве вуаль, и единственным, что несколько выбивалось из общей картины, была черная бархотка, обвивавшая ее стройную шею. Знатным дамам Эрквадиора не полагалось носить траура (за исключением церемонии похорон), они имели право выражать свою скорбь только одной черной деталью туалета (бархоткой, поясом, шапочкой, перчатками, пером в прическе), и сегодня девушка решила не нарушать традиций, ведь ей и так приходилось каждую минуту пересиливать себя, чтобы довести задуманное до конца.

Ее голос прозвучал спокойно и уверенно, когда она сказала:

– Да. Я просто не могла сделать другой выбор.

– Я очень рад, – прошептал Аарден. Его горячие руки тут же крепко обвили ее талию, и он жарко прошептал ей на ухо: – Ты даже не представляешь себе, как я соскучился!.. Мы так давно не были вместе… вдвоем…

Чародей осторожно поднял вуаль с ее лица. Его губы коснулись ее уха, щеки, затем шеи… Кристина зажмурилась, беспрестанно моля своих огненных покровителей дать ей терпения и сил выдержать все, что должно было последовать. Дол го тянуть чародей Аарден, судя по всему, не собирался. Он быстро справился со шнуровкой корсажа платья и стянул его вниз, откровенно любуясь обнаженным телом Криссы. Она спокойно стояла перед ним, прямо глядя ему в глаза, давая ему возможность получить то, чем ему так хотелось обладать. По коже поползли мурашки, и, выдержав паузу, Кристина решительно подошла к Дуйэну и сама закинула руки ему на плечи:

– Согрей меня, чародей Аарден. Я порядочно замерзла под дождем.

Он жадно поцеловал ее в губы, после чего легко поднял на руки и прошептал:

– Тебе не придется больше мерзнуть.

… Наутро Дуйэн проснулся в прекрасном расположении духа. Наконец-то он получил все, чего можно было ожидать, и даже любимую женщину, которая, к счастью, перестала ломать комедию и приняла единственное разумное решение. Оставался еще, конечно, Проклятый храм, но начинать работу с ним пока было нельзя. При всем своем безрассудстве и уверенности в собственных силах и знаниях, рисковать жизнью Аарден совсем не собирался. Нужно было лишь немного подождать. Теперь-то ожидание не будет столь тягостным, ведь они с Криссой снова вместе!

Эта мысль воодушевила чародея, и он ласково прошептал:

– Крисса, просыпайся!.. Отпущенное нам время негоже тратить на сон.

Девушка не отреагировала. Дуэйн улыбнулся и наклонился, чтобы поцеловать ее, но тут же его сердце болезненно сжалось. Щека Кристины, которой он коснулся губами, была горячей, как печка. Только теперь чародей услышал, что дышит она тяжело и медленно, увидел, что на лбу ее блестят капельки пота, а кожа на щеках ровного, нездорового красного цвета. Первым делом в душе Аардена шевельнулось сожаление, что такие планы рухнули, слабовата была награда за столь долгое ожидание! Но он быстро устыдился этого ощущения и принялся одеваться, намереваясь позвать лекаря.