Огонь. Ясность. Правдивые повести

Вы, надеюсь, слыхали о ку-клукс-клане? Там, знаете ли, самая избранная публика, главным образом золотая молодежь, отпрыски богатых и влиятельных видных семейств, — всё такие элегантные спортсмены и любители острых ощущений. В южных штатах они объединились для того, чтобы избивать католиков и линчевать негров, а затем расширили свою программу, включив в нее расправу с подлым и нахальным сбродом, который смеет предъявлять какие-то требования капиталистам и желает разговаривать с ними как ровня. Наши патриоты-протестанты — американская разновидность фашистов и так же, как они, позволяют себе многие действия, которые при желании можно считать преступлениями, — это первая их отличительная особенность, а кроме того, они устраивают живописные шествия своей организации. Вообразите — все идут по улицам рядами в черных балахонах, голова и лицо закрыты черными мешками… Весьма внушительное зрелище!

Вот мы и устроили такое шествие в нашем нефтяном поселке, — он уж к тому времени стал городом, и немалым: протянулся длинной полосой вдоль линии нефтяных вышек, которые удивительно похожи на голые остовы башен. Индейцы повылезали, смотрят. Шествие их заинтересовало: похоже было на их собственные обрядовые церемонии в честь покойников-предков, но, конечно, тут-то было больше размаху и все носило более мрачный характер.

Все шло тихо, мирно. Но вдруг, когда процессия уже заканчивалась, по какой-то причине, — так и не удалось установить почему, отчего, — началась свалка, пальба, заработали кольты, вокруг черных капюшонов ку-клукс-клана и стальных касок полисменов засвистели пули. А когда порядок наконец восстановили, на земле обнаружили три трупа, — ухлопали трех граждан-индейцев, трех владельцев нефти. Значит, осталось их теперь в живых двадцать два.

Ну, в городе пошли неприятные разговоры, поднялась тревога. Чтобы ее рассеять и отвлечь умы от всяких нежелательных мыслей, компания приняла меры: она всегда выказывала заботу о развлечениях своих подчиненных, вообще отечески пеклась о них и теперь решила устроить на промыслах съемку кинофильма. (Возможно, что тут имелась в виду и вполне законная реклама.) В картине должны были участвовать индейцы, рабочие и служащие компании и все городское население, — словом, решили густым местным колоритом оттенить две блестящие звезды американского экрана, две звезды первой величины в образе мужественного красавца киноактера и нежной красавицы киноактрисы.

— А вот тут-то, — сказал Билль Пью (и в голосе его фальцетом взвизгнули горделивые нотки), — на сцену выступил я. Все это дело препоручили мне. Надо вам сказать, что как раз к этому времени, то есть три года назад, я стал деятелем искусства, кинорежиссером.

Я заказал превосходный сценарий. Денег мне отпустили щедрой рукой, и поэтому я мог обратиться к самому прославленному сценаристу. Как его фамилия-то… Ах, черт! Выскочило из памяти… Да вы его наверняка знаете. Он соорудил мне такую штучку… Просто чудо! Одно уж название чего стоит: «Талсийская дева». Сенсационно, сногсшибательно, ничего банального! Не правда ли? Ну, вы же сами понимаете: американцы — гении киноискусства! У них всегда такие блестящие, такие оригинальные замыслы! Наша знаменитость на этот раз превзошла самого себя, и я получил от него бесподобный сценарий: напряженность интриги, драматизм, поразительная свежесть идеи! Судите сами: молодую беленькую де-вицу-американку похищают подлые индейцы, которым почему-то мешают нефтяные промыслы отца этой очаровательной мисс, хотя отец у нее миллиардер и вместе с тем, разумеется, филантроп. Белые на конях бросаются в погоню за похитителями. Летят как на крыльях. Дорога каждая секунда… надо настичь краснокожих злодеев как можно скорее, — вот-вот они снимут скальп с белокурой головки своей пленницы. Словом, первоклассное произведение, боевик! Гвоздь картины, вся ее прелесть, вся оригинальность именно в этой погоне, в этой скачке с препятствиями. Препятствий уйма: надо пронестись сквозь степной пожар, сквозь бушующие волны наводнения, промчаться по горам и ущельям и даже перемахнуть через курьерский поезд. В конце концов индейцы настигнуты, окружены как раз в ту минуту, когда их главный колдун заносит нож над ангельски невинной жертвой. Индейцы падают под выстрелами мстителей, и нежная дева спасена своим папой и женихом.

Ну-с, хорошо. Распределили роли, началась постановка. Индейцы вошли во вкус. Заключительную сцену репетировали раз двадцать. Наконец все отделали, отшлифовали и начали крутить. Кинооператор Ральф, толстяк в огромных очках, выбивался из сил: накручивал на пленку акробатические трюки и волнующие страдания обоих светил экрана, прытко скакавших на великолепно дрессированных лошадях, Ловил в объектив головокружительный вихрь индейских всадников, орал, ругался, чертыхался, подбадривал, подстегивал, и пот у него катился по лицу градом, как слезы у плачущего ребенка.