Огонь, мерцающий в сосуде

Улица, застроенная деревенскими домами, закончилась, дальше садоводческое товарищество, о чем сообщала вывеска на воротах. И никакого хутора. Я вертела головой в поисках прохожих, но улица была пуста. Мы уже хотели развернуться, когда я заметила женщину в палисаднике соседнего дома, она пересаживала цветы.

– Ну вот, – удовлетворенно кивнул Сергей. – Хоть одна живая душа.

Он вышел из машины, и я вместе с ним. Заметив нас, женщина выпрямилась и спросила:

– Чего ищете, молодые люди?

– Хутор, – ответил Сергей.

– Если по тропинке, то отсюда минут пять ходу. А на машине объезжать придется. Вдоль забора до самого конца. А вы к кому?

– К Захарову, – сказала я.

– Надо же... к нему столько лет никто не ездит. Может и не пустить.

– Почему?

– Живет точно рак-отшельник. В магазин выбирается раз в месяц. А вы ему кто?

– Меня просили кое-что передать, – ответила я туманно, поспешно возвращаясь к машине.

Забор садового товарищества казался нескончаемым; наконец дорога вывела нас к дому, который фактически находился в лесу, так что название «хутор» это место получило не зря.

Когда-то дом, должно быть, выглядел внушительно: одноэтажный, но окна расположены высоко над землей. Широкое крыльцо, двустворчатая дверь. Пристройка, напоминавшая башенку, с крышей в виде купола. Теперь дом казался заброшенным. Грязные стекла, ступени крыльца прогнили, давно не крашенные дощатые стены потемнели от времени. Заросли крапивы и едва заметная тропинка, которая вела к крыльцу.

– Может, вас все-таки подождать? – спросил Сергей, с сомнением взглянув на жилище.

Я протянула ему деньги.

– Если через пятнадцать минут я не вернусь – уезжайте. – И направилась по тропинке, тревожно оглядываясь.

Беспокойство возникло внезапно, стоило мне увидеть этот дом. Было в нем что-то до того мрачное... В окне едва заметно шевельнулась тюлевая занавеска, я была уверена, оттуда кто-то наблюдает за мной. Поднялась на крыльцо и надавила кнопку дверного звонка. Открывать мне не спешили. Я выждала время и позвонила еще раз, потом еще.

В доме, несомненно, кто-то был, вряд ли движение занавески всего лишь обман зрения. Я принялась колотить в дверь, хоть и не было в этом особой нужды, раз уж на звонок не обращают внимания, и позвала громко:

– Откройте, пожалуйста.

Шагов я не услышала. Но одна из створок вдруг приоткрылась. Совсем чуть-чуть.

– Что вам нужно? – спросил хриплый мужской голос.

Хозяина дома я видеть не могла, только на мгновение мелькнул его силуэт в узкой щели между створками двери. Прихожая за его спиной тонула в темноте, и сам он словно был тенью. Очки в роговой оправе, вот, собственно, и все, что удалось разглядеть. Я вскинула голову, надеясь встретиться с ним взглядом, он поспешно переместился вправо, и теперь я видела лишь плечо. Фланелевая рубашка в клетку, то ли посеревшая от грязи, то ли потерявшая от частых стирок свой первоначальный цвет.

– Простите, ваша фамилия Захаров? – спросила я.

– Что вам нужно? – повторил мужчина нетерпеливо.

– Я хотела поговорить о вашей дочери. Это очень важно...

– Убирайтесь, – отрезал он и закрыл дверь. А я вновь заколотила по ней кулаком, крикнув в отчаянье:

– Послушайте, я видела ее всего несколько дней назад.

– Моя дочь погибла, – прохрипел он из-за двери. – Убирайтесь немедленно, иначе я вызову милицию.

Я услышала его шаги, тяжелые, удаляющиеся, он скрылся где-то в глубине дома. Но еще несколько минут я стояла, прислушиваясь, в надежде, что он вернется, что мои слова произведут впечатление. Но этого не произошло. За дверью было тихо, я в досаде стукнула по ней еще раз и побрела к машине, то и дело оглядываясь. Возможно, хозяин дома наблюдал за мной, стоя у окна, но ничто на это не указывало.

– Мужик, похоже, совсем одичал, – заметил водитель сочувственно. Теперь я была рада, что он меня дождался. А еще хотелось поскорее убраться отсюда, место по-прежнему вызывало необъяснимое беспокойство.

– Странный тип, – сказала я, садясь в машину. – Я думала, он поговорит со мной, хотя бы через дверь.

– Старики боятся пускать к себе в дом незнакомых людей. Наверное, это правильно. Тем более в таком районе. Вам надо было позвонить, предупредить о своем приезде.

– Я звонила, – соврала я, удивляясь, зачем это делаю.

– Может, он уже забыл? Такое случается. Позвоните еще раз. И не расстраивайтесь. – Он подмигнул мне, желая подбодрить, а я в ответ кивнула. – Возвращаемся в город? – спросил Сергей.

– Да, в гостиницу...

Мы как раз проезжали мимо дома женщины, которая незадолго до этого разговаривала с нами. Увидев ее в палисаднике, я попросила Сергея остановить машину. На этот раз я направилась к ней одна, женщина при моем приближении выпрямилась, ухватившись за ограждение, и спросила:

– Что, не пустил он вас?

– Не пустил, – вздохнула я.

– Неудивительно. Я же сказала, живет точно рак-отшельник. Ни с кем не разговаривает, сам ни к кому не ходит и у себя гостей не ждет. Я, бывает, ему звоню, чтоб хоть знать, что еще жив. А то ведь помрет, и... – Она досадливо махнула рукой.

– И давно он так? – спросила я, опершись на палисадник.