Огонь сильнее мрака (СИ)

Он резко развернулся и зашагал прочь. Мантия летела у него за плечами. Джон, забыв приличия, рысью припустил по газону, держа курс на часы, которые незаметно для глаз, но неумолимо отсчитывали десять (уже девять с половиной) минут до конца лекции Мозила Иматеги. Путь оказался неблизкий, Джон запыхался, вспотел, дважды ему пришлось с треском продираться сквозь живую изгородь, и во второй раз он вспугнул прятавшуюся в кустах парочку (мужчина выругался и прикрылся мантией, а женщина пьяно захихикала). Когда Репейник, наконец, добежал до здания с башенными часами и взлетел по каменным ступеням, то едва не получил удар в лоб высокой окованной дверью: наружу, галдя и размахивая какими-то свернутыми в трубки бумагами, повалили юные магистры. Растолкав молодежь, Джон проскочил внутрь, в каменную прохладу древнего строения. Теряя дыхание, взбежал на второй этаж и на лестнице столкнулся с низеньким толстым человечком.

– Ох! – сказал человечек.

– Прос… тите… – прохрипел Джон. – Вы… доктор… Мате... Имате…

Человечек прищурился. У него были тонкие усики, наливные щеки и маленькие цепкие глаза.

– Мозилиус Стак Иматега, – представился он. – А вы по какому вопросу?

Джон, глотая воздух, выхватил блокнот. Тот сам раскрылся на нужной странице. Мозилиус Стак Иматега пригляделся, и глаза его широко распахнулись.

– Это что? – спросил он. – Откуда?

Джон отдышался.

– Я сыщик, – сказал он, начиная ненавидеть эту фразу. – Веду слежку за человеком… очень странным человеком, преступником. Вчера проник к нему в дом. Там увидел вот такую вещицу.

Иматега быстро огляделся.

– Так, – решительно сказал он. – Пойдемте-ка на кафедру. Там сейчас никого, можно будет поговорить. Заодно чаю выпьем. Годится?

– Ещё бы, – согласился Джон. От беготни пересохло в горле. Следом за шагающим враскачку Иматегой он пошел по гулкому коридору, поднялся на маленькую лесенку, миновал застекленный переход между корпусами, спустился на первый этаж, завернул за угол и оказался перед тяжелой резной дверью. Иматега, налегши плечом, с натугой провернул длинный зазубренный ключ и гостеприимно распахнул истошно взвизгнувшую дверь. Джон шагнул через порог, оказавшись в до крайности захламленном кабинете. По углам громоздились рулоны карт, на стенах висели разноцветные схемы – одна поверх другой. У дальней стены стоял диван, погребённый под расползшимися стопами бумаг. Рядом с окном угадывался канцелярский стол, почти не видный из-за наслоений чертежей и раскрытых книг. Несколько фолиантов валялись на полу, составляя компанию смятым черновикам, горкам табачного пепла, бутылкам из-под содовой, сломанным карандашам, огрызкам яблок и даже паре кальсон, которые профессор, смутившись, тут же подхватил и закинул в угол. Репейник дипломатично задрал голову и встретился взглядом с люстрой, исполненной огарков и служившей дополнительной вешалкой для чёрной профессорской шапочки.

Иматега, суетясь, откопал из-под чертежей на столе горелку, подсоединил насос, пыхтя, накачал давление и разжёг огонь. Когда сипящее пламя из жёлтого стало фиолетовым, водрузил сверху закопченный древний чайник с косо заклиненной ручкой. Тут же были извлечены из ящика на свет две разномастные чашки, проверены на чистоту и тщательно протёрты уголком мантии. Джон решил, что больше не хочет пить, а Иматега, смахнув со стола ещё пару книг, торжественно установил на их место чашки, повернулся к Репейнику и протянул руки:

– Давайте, давайте, давайте!

Джон отдал блокнот. Профессор оглянулся, издал недовольный возглас и, шагнув к дивану, обрушил на пол лавину бумаг и мусора, обнажив дырявую пятнистую ткань. Очистив место, Иматега плюхнулся на диван, издавший при этом слабый протестующий стон, и приглашающе хлопнул рядом. Джон осторожно сел.

– Н-ну-с, – произнес ученый, не отрываясь от блокнота, – что я могу вам сказать? Это – так называемый таул, знак жреца Великого Моллюска.

– Великого?.. – переспросил Джон.

– Моллюска, – повторил Иматега. – Вы, разумеется, наслышаны о па-лотрашти, погибшей цивилизации?

Джон, испытывая смутное чувство стыда, покачал головой.

– Ну что же вы так, – укоризненно заметил доктор. – А еще говорят о популяризации истории. В таком случае, придется вас просветить. Итак… – он приложил палец к губам, покивал, глядя в никуда, и, набрав воздуха, начал: