Огонь в океане

— Ваш недосмотр, — обернулся командир в сторону старпома. Потом посмотрел на комиссара:  — Что же будем делать? Посылать еще одного на помощь Шувалову? По-моему, бессмысленно.

И командир вновь поднял перископ.

— Смотри, комиссар! — воскликнул он. — На пирсе полундра! Бегают, размахивают руками... Помощник, приготовить еще одного матроса к выпуску!

Он видел, как гитлеровцы стали спускаться в воду не по одному, а по двое, по трое.

Что случилось?

Из воды подняли человека в легководолазной амуниции, видимо убитого.

Суров опустил перископ. Тихо, чтобы не слышали окружающие, сказал комиссару о том, что видел. У него не было сомнений: Шувалов — живой или мертвый — попал в руки врага.

Между тем в действительности дело обстояло не так.

Выбравшись из подводной лодки, Шувалов достиг того места, где орудовали фашисты.

Здесь производился осмотр затонувшей баржи. Прямо перед собой Шувалов увидел не одного, а сразу трех немцев. С троими ему не справиться. Что же делать? Надо ждать. Когда они разойдутся, схватить того, который окажется сзади.

И Шувалов стал ждать.

Оказалось, что решать боевую задачу самому, не советуясь ни с кем, дело не такое уж простое. Конечно, проще всего вернуться на корабль и доложить о невозможности быстро выполнить задачу. Но что скажут командиры, товарищи?

Между тем подходящего момента не представлялось. И Шувалов решил действовать напролом. Ждать более было невозможно, во-первых, потому, что корабль в случае опасности мог сняться и выйти из гавани без него, а во-вторых, легководолазный прибор был рассчитан на ограниченное время. Шувалов поднял с грунта увесистый камень и пошел к немцу, хлопотавшему у правого борта баржи, под самым ее навесом. Он подкрался незаметно, внезапно схватил гитлеровца за горло и ударил камнем по  голове. Но тут же почувствовал, что другой гитлеровец схватил его самого за кислородный прибор.

Значит, он обнаружен. Сейчас наверху поднимется тревога, — и тогда конец.

Шувалов выхватил из ножен кинжал и полоснул противника по животу. Гитлеровец упал на грунт.

После этого Шувалов подхватил оглушенного камнем водолаза и поволок в сторону своего корабля.

Капитан-лейтенант Суров наблюдал в перископ за тревогой на пирсе, когда из кормового отсека доложили:

— Шувалов вернулся. Притащил полумертвого фашиста!

Только воинская дисциплина, железные законы которой на лодке соблюдаются со всей строгостью, сдержали командира и комиссара. Оба они готовы были кричать «ура». Шувалова раздели, растерли спиртом и положили на койку. Потом корабельный фельдшер дал ему стакан крепкого вина. Усталый, продрогший от долгого пребывания в воде Шувалов заснул.

Лодка благополучно форсировала противолодочные заграждения, вышла из гавани в море и всплыла.

Из допроса пленного выяснилось, что водолазным делом немцы занимались тайком от своего высшего начальства. Во время налета советской авиации на военный порт была потоплена баржа с большими ценностями. Узнав об этом, офицеры решили поживиться, добыли где-то аппаратуру, взяли себе в помощь трех подводников и стали обследовать потопленную посудину. За этой работой и застали их советские подводники.

«Язык» дал ценнейшие сведения. Он перечислил все находящиеся в Констанце немецкие суда, рассказал, что у элеваторного причала стоит под погрузкой хорошо замаскированный большой пароход. Сообщил и день предполагаемого выхода транспорта в море.

Пароход действительно вышел из порта в тот вечер, который назвал пленный немец. Лодка уже поджидала его, подкравшись с наступлением темноты к самому выходу из бухты.

На мостике, как и третьего дня, оказался вместе с капитан-лейтенантом Суровым матрос Шувалов.

— Указания те же, что и в прошлый раз, — прошептал командир.

— И часовой у них, кажется, тот же, — шепнул в ответ Шувалов.

— Идет, из гавани выходит, — после молчания неожиданно доложил Шувалов.

«Форель» пошла в атаку. В то же время из гавани выскочили катера-охотники. Они быстро обежали близлежащий район, но лодку, прижавшуюся почти вплотную к молу, не заметили. Показался транспорт. Катера-охотники сгруппировались, чтобы занять места вокруг него. Но маневр закончить они не успели...

Раздался взрыв, за ним другой. Две огневые шапки осветили Констанцу. Транспорт, накренившись на левый борт, медленно погружался, охваченный пламенем.

Катера-охотники бросились преследовать «Форель», не жалея ни глубинных бомб, ни снарядов.

Долго катера бомбили подводную лодку...

Но ранним мглистым утром «Форель» благополучно вернулась в свою базу...

...После комиссара, по просьбе подводников, с рассказом о походе вынужден был выступить матрос Шувалов. Он не знал, с чего начать, долго мялся, краснел и, наконец, казалось, решился раскрыть рот, но раздавшийся хор гудков и сирен воздушной тревоги так и не дал ему разговориться.

Я побежал, к «Малютке», заметив по пути, что одна из бомб разорвалась в гавани у самого, борта «Малютки». Тонны воды обрушились на верхнюю палубу. Несколько человек было смыто за борт, а матроса Фомагина волной выбросило на берег.