Огонь, воду и тебя (СИ)

Кларк делает короткий кивок в сторону. В ближайшем кресле поверх её стянутой белой кофты валяется рация.

— Так значит, нас с тобой изолировало от человечества, Ванхеда? — усмехается ей Беллами. — Давно пора. Похоже, в последнее время мы с тобой приносим больше вреда, чем пользы.

Он шевелит челюстью и, щурясь, смотрит на мокнущий под радиационным дождём лес, в то время как Кларк продолжает смотреть на него и пытается понять, откуда к ней только что пришло это горькое чувство…

«Ванхеда» — вот это слово. «Командующая Смертью». Теперь её все так называют, даже Беллами. Командующая Смертью. Какое страшное прозвище, даже по меркам землян… Так каким человеком нужно быть, чтоб заслужить его? Какой её видят теперь? Неужели она действительно стала такой? Кларк знает ответ на этот вопрос, как знает, что если отмотать вспять всё время, дать ей возможность повторить все свои действия на пути к этому имени шаг за шагом — она пройдёт след в след, не споткнувшись. И снова из девушки, убежденной, что никто не в праве решать, кому жить, а кому умирать, станет рациональным лидером, готовым ради спасения одной сотни уничтожить другую.

А ведь когда-то Беллами дразнил её «Принцессой»!..

Почему-то хочется плакать, и становится невыносимо жалко себя. Кларк раздраженно дёргает головой, смаргивая слёзы, и снова смотрит на Блейка. Дождь за окнами и не думает утихать, и он все так же вглядывается в мутную водную пелену, словно пытаясь разглядеть там какое-то откровение.

— Ты думаешь об Октавии? — негромко спрашивает Кларк.

Беллами некоординируемо проводит рукой по лицу и отворачивается от окна.

— Она ушла ещё до первого дождя. Больше… с ней связи не было, — пиная босой ногой край ковра и невидяще его изучая, отвечает он.

— Это поэтому маме показалось, что с тобой что-то случилось? Ты ушёл искать её, когда пошёл дождь? — иррациональный — она ведь знает, что он не пострадал, вот он стоит перед ней, в каком-то полушаге — страх сжимается внутри Кларк в тугой ком, и она заглядывает Беллами в лицо.

— Нет, — сухо отрезает он. — Кейн уговорил меня этого не делать. К тому же, мы с О… Она давно в состоянии позаботиться о себе самостоятельно. Это я как дурак считал, что без меня ей не протянуть.

— Но что-то случилось, — настаивает Кларк. Теперь она в этом уверена. Что-то мучит его, и если это не Октавия… Ей нужно знать.

Беллами не отвечает, и на неё не смотрит тоже. Только разглядывает этот дурацкий дом. «Посмотри на меня.»

— Беллами.

Хочется резко хлопнуть в ладоши у него перед носом и проверить, как он это проигнорирует. Кларк перестаёт пытаться перехватить его отсутствующий взгляд и с досадой опускает голову.

Его руки со вздымающимися жилистыми мышцами и проступающими под смуглой кожей змейками вен всё ещё скрещены на груди. Беспорядочно — здесь, и вот здесь, и там, возле локтя, вдоль лучевой кости, на этой и на другой руке тоже, и даже выше, на плече — на бронзе теряются красновато-белые пятна неверных форм, мелкие, похожие на ожоги. Словно на кожу капали серной кислотой.

Кларк хватает одну его руку и, неверяще рассматривая, ведет вдоль предплечья пальцами. Кожа в тех местах воспалённая, чуть горячее на ощупь, чем его тело. Кларк краем глаза замечает, как неконтролируемо дёргается от боли лицо Блейка, и тут же прекращает делать это — всё ещё продолжая сжимать его запястье.

— Беллами!.. — выдыхает она, вскидывая вверх лицо с широко распахнутыми голубыми глазами и наконец встречается с ним взглядом. Он смотрит сверху вниз, брови сдвинуты, губы чуть кривятся в хорошо знакомой Кларк гримасе, которая появляется на его лице всякий раз, как он считает себя бесполезным. Не важным. Отвратительным. Это выражение всегда расшифровывается одинаково: «Пожалуйста, прости меня, потому что себя я простить не могу».

— Беллами, что ты сделал? — голос садится, и она почти шепчет.

Он долго смотрит на неё, не мигая, и наконец произносит:

— Ничего. Я не сделал ничего. Дождь заливал в дыры костюма. Джип застрял в грязи. Я сидел внутри и слушал по рации, как они умирают, умоляя меня приехать и спасти их, потому что я обещал. А я просто продолжал сидеть. Под крышей. В безопасности.

Она выпускает из пальцев его запястье, позволяя мускулистой руке безвольно повиснуть вдоль тела, и на несколько секунд прикрывает глаза. Беллами мрачно кивает сам себе и решает, что ему пора уйти. Если не из этого дома (проклятый дождь!), то по крайней мере из комнаты.

А затем она распахивает глаза, встаёт на носки и обнимает его, крепко обхватывая кольцом рук за шею, вжимаясь в него так, словно хочет залезть внутрь его грудной клетки (тебе совершенно не нужно этого делать, Кларк, ты давно уже там).

— Спасибо.

Кларк с силой сжимает и распахивает веки, задыхаясь от облегчения, от жалости, от…

— Спасибо, — повторяет она, поворачивая голову и почти касаясь губами его уха.