Ограниченная территория

— Помнишь, я говорил, что позабочусь о твоём внешнем виде, когда придёт время? Я намеревался сделать это после твоих родов, но сегодня решил сделать исключение. Поводов у нас два. Первый — это то, что мой иммуномодулятор был наконец-то выпущен в продажу. Мне удалось полностью его доработать, исключить опасные побочные эффекты вроде кататонии с последующими психическими нарушениями. Всё благодаря моим испытуемым!

— Вот как, — пробормотала я. — Что ж, цель у тебя оправдывает средства — так ты говорил. А я твой подход не поддерживаю. Так зачем мне праздновать с тобой подобный успех?

— А второй, как ты знаешь, — не слушая меня, продолжил Химик, — твой день рождения, который прошёл вчера.

— Вот именно. Вчера.

— Да. Из-за моей занятости мы не отметили его вовремя. Но сегодня мы всё исправим.

— Не нужно. Это был мой праздник, поэтому разрешаю его не отмечать. И твоему торжеству безнаказанности я тоже не хочу радоваться.

— Но я бы предпочёл настоять, — мягко и с грустью проговорил Химик.

— А то что? — ощерилась я. — Сейчас ты мне ничего не сделаешь, гадина. Мы с дочкой нужны тебе. Хочешь пожелать мне на днюхе прожить как можно больше? Ещё полгода?

— Пожалуйста, не надо грубостей, — поморщился он. — Ты права, я не причиню тебе вред. Но я не договорил, — голубоглазый хмырь вынул из внутреннего кармана на груди чем-то наполненный шприц. — Результаты, которые я получил во время разработки «Иммунодара», оказались слишком интересными, чтобы я оставил их без внимания. Да, Катя, та самая кататония, подвергаясь которой, испытуемые в определённый момент начинают демонстрировать удивительную подчиняемость. Эффект, подобный тому, что вызывает скополамин — так называемая «сыворотка правды». На основании имевшихся у меня формул я создал отдельный препарат и доработал его тоже. Если его предыдущая, «сырая» версия вызывала необратимые изменения психики — все испытуемые, выйдя из ступора, впадали в психотическую депрессию с ажитацией, то нынешняя версия таких последствий не вызывает. Только кататония и полное подчинение. Прикинь?

Он весело поболтал шприцем перед моим носом и убрал его. Я стиснула зубы.

— Я поняла, на что ты намекаешь, урод. Ты знал, что после такой угрозы я пойду с тобой добровольно.

— И оказался прав, не так ли? — промурлыкал он. — Раньше создание подобных «роботов» обходилось мне более затратно в плане времени и объёма работы и, естественно, губительно для объектов. Зато использовал их потом как охрану, до самой их смерти… Теперь это в прошлом. Теперь всё гораздо проще.

Перед моими глазами промелькнули зловещие воспоминания — мрачные фигуры с застывшими лицами и пустыми глазами, с которыми мы имели дело и из-за которых погибла Марго.

— А как же мой ребёнок? Не боишься этим ему навредить?

— Нет. Если ущерб и будет, то незначительный. Так что бери пакеты и пойдём в сортирную… то есть в ванную комнату, — его спокойный голос доводил до белого каления. — Там освежишься и переоденешься — в пижамке на торжестве сидеть не принято. Кстати, — тон его сделался вкрадчивым, — распусти волосы. Длинные тебе очень идут.

Делать нечего, пришлось подчиниться воле этого маньяка. Конечно, он мог блефовать, но проверять это на практике мне совершенно не хотелось.

Химик завязал мне чёрной повязкой глаза и отвёл в душевую (красиво обставленную, в пастельных тонах, но увы, без потенциальных предметов самообороны). Помывшись и почистив зубы, я вытерлась оставленным здесь с прошлого раза полотенцем и потянулась к пакетам с одеждой. Сначала я, ругаясь сквозь зубы, напялила на себя платье. Оно оказалось мне чуть ниже колена, с узкими короткими рукавами и полукружным декольте, поднятым достаточно высоко, чтобы скрыть розовый вертикальный шов после торакотомии. Под грудью был вшит тоненький ремешок: далее ткань, облегая большой живот, свободно спала вниз. Я невольно подумала о том, что впервые примерила на себя «официальную» одежду беременной — до этого псих поставлял мне только разновидности «домашних» комбинаций.

В другом пакете оказались изящные чёрные туфли без каблуков. Как и платье, они оказались от весьма дорогой фирмы.

После этого я позвала Химика, стоявшего всё это время спиной ко мне, возле ведущего на выход проёма.

Войдя, он первым делом вновь надел мне на глаза плотную повязку, а затем сам расчесал мои спадающие на плечи волосы и накрасил мне губы (от отвращения меня передергивало).

— Протяни руки, — приказал он. Я замешкалась.

— Ну же, Катя. Иначе мне придётся тебя успокоить.

Услышав угрозу, я решила подчиниться и послушно протянула кисти вперёд. В следующий миг раздался щелчок, и запястья сковал холод наручников. Затем Химик повёл меня дальше.

Для себя я мысленно фиксировала наш путь.

Писк двери. Налево, направо. Ещё писк. И ещё. Направо. Направо. Писк. Налево.

Сердце забилось быстрее. Я знала, что мы покинули пределы «отделения реанимации и хирургии». Может, даже этой лаборатории? Мои нервы все напряглись. Что, если он выведет меня в другое помещение? Вдруг тогда мне удастся сбежать?

Остановка. Последний писк.