Ограниченная территория

Казалось, черты лица Химика смягчились на глазах — будто их подтер и заново нарисовал, округлив, невидимый художник. На дне его голубых глаз блеснула рябь.

— А ты смелая. Мало кто в твоём положении осмелился бы такое сказать. Мне действительно нравятся такие.

Кровать просела под его телом, когда он примостил свою пятую точку на её край. Затем он развернулся и посмотрел мне в глаза. Лицо его теперь было вровень с моим.

— Не надейся, что сможешь перехитрить меня. Ну и где же ты спрятала карту-ключ?

Я молча глядела на него.

— Ай-ай-ай. Я не забыл про наше с тобой маленькое приключение, и как ты пыталась от меня убежать. Когда я обнаружил тебя и обыскал, при тебе не было карты, а значит, ты её где-то оставила и теперь надеешься выбежать отсюда и забрать. Думаешь, она тебе поможет? Как бы не так. Не знаю, как сказать, чтобы ты не сильно грустила… Значит, работал я вчера в лаборатории, наблюдал, как крутится центрифуга. И в момент этого завороженного зрелища я вдруг подумал — знаешь, о чём?

— Понятия не имею, о чём думают такие больные на голову, как ты, — я вовсе не собиралась ему подыгрывать. — Представил себя форменным элементом крови? А может, ещё лучше, начал мечтать уменьшиться и прыгнуть в неё, как в измельчитель?

Химик вздохнул и, издевательски выдержав паузу, заявил:

— Не угадала. Я подумал о том, что надо заменить везде коды. Так будет проще, чем заставлять некую Катю признаваться, где она хранит мою карту. И больше Катюша не будет пытаться вломиться туда, где ей не следует быть. Классный у меня появился план? Кстати, я не промедлил с его осуществлением. Никаких больше тебе прогулок. Теперь ты мать и основная твоя задача — думать о добывании еды для ребёнка.

Я вдруг вспомнила время, как моя сестра Лена родила первого малыша, сына Егора. Когда в начале весны ему исполнился месяц, они приехали всей семьёй в Красногорск. Для моих родителей это был первый внук, и они с восторгом принялись умиляться. Мне тогда едва исполнилось тринадцать. Новоиспеченная семья с грудным младенцем прожила у нас несколько дней, и меня поразило, насколько мама нужна новорождённому. От неё зависела буквально жизнь маленького человека: помимо того, что его надо было мыть, обрабатывать и переодевать, он постоянно нуждался в грудном молоке, и измученная бессонными ночами сестра то и дело переживала, что сын недостаточно хорошо поел, и задавалась вопросами, достаточно ли у неё молока. Много лет спустя, когда мы с Антоном ещё верили в то, что станем родителями, я, вспоминая свой первый наблюдательный опыт, также задавалась вопросом, смогу ли стать хорошей мамой. Но то, чего я не могла предположить даже в самых кошмарных мыслях — это что мне придётся заботиться о ребёнке на расстоянии, и передаваемоеему молоко будет единственным, что я смогу сделать для беспомощного крохи…

Надеюсь, что не единственным.

— Что в той комнате? — задала я вопрос прямо в лоб Филину. Тот застыл.

— В какой ещё комнате? — он попытался сыграть недоумение. Вышло довольно неплохо — да только я всё равно заметила проскользнувшее у него напряжение.

— Ты знаешь, в какой, — мой голос звучал нетерпеливо. — В которую ты меня не пускал и просил отойти. Которая в последней секции, рядом с панелью управления — там, где другие палаты отсутствуют. Так что в ней?

На щеке главы НИИ дернулся мускул.

— Зачем тебе это знать? Ты пока не имеешь к этому отношения.

— Пока? То есть потом стану иметь?

— Я не люблю загадывать. Давай не будем об этом.

Я почувствовала себя ратником, нашедшим у противника ахиллесову пяту. Оказывается, даже у такого высокомерного циника, как этот ублюдок, есть темы, на которые ему неприятно говорить. Или, скорее, — секреты, которыми он не желает с кем-то делиться.

— Завтра я осмотрю тебя уже детально, на кресле, — видимо, сам почуяв неладное, Химик решил сменить тему. — Приду утром, в это же время.

Я подавила раздражённый вздох.

— Дочь ты мне показывать не собираешься? — резко спросила я.

— Мы уже говорили на эту тему. Но если тебя обрадует, её я с тобой познакомил. Когда ты заснула, я провёл с ней необходимые манипуляции, а затем положил тебе на живот, чтобы она получила микрофлору материнской кожи и ртом захватила сосок. Чистота эксперимента, не забывай. Всё должно быть естественно.

Меня охватило странное ощущение, от которого я почувствовала стеснение в груди. Мой ребёнок касался меня, своей мамы, и это было не мечтой, не вымыслом, а реальностью — пусть я этого и не видела.

— Я не сделал этого, когда ты была в сознании, потому что не хотел травмировать тебя. Поэтому, напоминаю, ты и не будешь видеть её. Лежи здесь, восстанавливайся после родов — с завтрашнего дня назначу тебе курсы витаминов и процедур. Это принесёт свою пользу и нам с тобой, и ребёнку. В частности, например, мы все не хотим, чтобы у тебя молоко пропадало… Не стучись в дверь и не выбегай отсюда, всё это бесполезно. Я усилил меры предосторожности — теперь оба выхода из главного коридора закрыты. А если снова на меня нападешь… ты знаешь, что будет.

Химик поднялся с кровати.