Ограниченная территория

Когда я перечитывала наш общий диалог, будучи в доску пьяной, Тим. А потом пришёл ты, и случившееся расставило всё на свои места.

— Вот оно как, — пробормотал Тим. Очевидно, он осознал всё, что я имела в виду. И, в свою очередь, то, что и я поняла окончание недосказанной им фразы.

— Да. Ты был прав, — всхлипнув, я рассмеялась. — Видеть между строк — не моё. Даже Химик в этом плане показал себя лучше меня.

— Но сам он точно не может быть лучше тебя, — вымолвил Тим.

— Да, — улыбнулась я. На щёки скатились слёзы. — Да, может быть.

И не дав себе подумать о том, что делаю, повернулась к Тиму и поцеловала его. Продолжительно, в губы, обняв его правой рукой. С таким чувством и жаром, на какие только была в этот момент способна.

Я ощутила, что он сначала застыл — от неожиданности, а может быть, от неверия в происходящее. Но затем ответил сам с не меньшей горячностью.

Лифт ехал вверх, унося нас выше и выше от ада, от пережитого нами кошмара, в то время как мы целовались, наслаждаясь взаимной близостью. Вновь и вновь я обхватывала его губы своими, неистово впивалась в них, стремясь передать через эти действия Тиму все чувства к нему и всю благодарность за собственное неоднократное спасение и спасение дочки. В качестве компенсации за все годы, что не была с ним…

Его объятия и запах даровали любовь и чувство безопасности, и мне не хотелось отстраняться от его губ даже тогда, когда лифт остановился. Лишь через минуту или даже две мы оторвались, наконец, друг от друга. Сквозь решетку теперь проникал белый свет, и я без труда могла разглядеть теперь лицо Тима, что находилось в нескольких сантиметрах от моего. Оно не просто светилось от счастья — голубые глаза Тима были затуманены так, словно он только что испытал кайф от самого мощного в мире наркотика. Его ощущения неведомым образом передавались мне, усиливая в разы собственные аналогичные. Хотелось вечно сидеть и смотреть на Тима, а не выходить изучать очередной кабинет Филина, пусть теперь и «наружный».

— Перед тем, как спускаться за тобой, я чутка повздорил с местным ментом, — когда Тим наконец заговорил, его голос дрожал, теперь от радости, и звучал с такой хрипотцой и одышкой, будто его хозяин только что пробежал стометровку. — Охранником, то есть. Он не въезжал в мои объяснения, не хотел отдавать пистолет. В итоге пришлось забрать его силой. Как мне не хочется возвращаться к нему и оправдываться, где я пушку его профукал… Кажется, он подумал, что я вдолбил косяк. А сейчас увидит меня и только убедится!

Я рассмеялась. Тим нежно вытер с моих щёк слёзы.

— Но надо идти. Тебя нужно срочно показать врачам.

Вздохнув, я обняла Тима здоровой рукой. Он был прав, но кажется, теперь посещение докторов для меня до конца жизни станет одним из самых нелюбимых занятий. Тим, должно быть, понимал это. Всё также обнимая меня одной рукой, другой он принялся гладить по голове. Раненое плечо тупо пульсировало, шея горела, а спина покалывала, но в его объятиях добрая половина полноценной боли снималась, а ещё становилось невероятно спокойно. Это было той самой душевной анестезией, в которой я сейчас так нуждалась.

— Наверное, — простонала я. Оттого, что я утыкалась в плечо Тима, мой голос доносился глухо. — Одно я знаю точно. Нескоро я полюблю белый цвет…

Глава 62

В больнице я действительно не стала задерживаться. Как я и предполагала, мне повезло — пуля прошла сквозь мягкие ткани, не задев кость. Других серьёзных повреждений у меня не выявили. Поэтому после всех осмотров, перевязок и прочих медицинских манипуляций я осталась в палате ровно настолько, чтобы пообщаться с двумя мужчинами — представителями федеральной службы безопасности и подчинёнными Ряхи (с одним из них, молодым темноволосым Игорем Василишиным, я беседовала уже ранее, после возвращения из подвала НИИ). Сам Ряха, полковник Юрий Иванович Рябинин, будучи не в силах вырваться и пообщаться лично, расспрашивал меня и Тима об обстоятельствах нашего плена и побега по переданному Игорем телефону и обещал увидеться с нами через неделю.

— Мы связались с вашим отцом, Екатерина Семёновна, — сообщил второй следователь, полный и лысый, по фамилии Сергеев. — Он уже едет к вам. Одежду необходимую взял.

— Хорошо… Только у меня одна просьба. Можно ли предупредить его, что в автомобиль нужна люлька для ребёнка? Могу я сама поговорить с ним…?