Ограниченная территория

— В НИИ уже новый директор, — Тим был слегка удивлен, что я решила поднять эту тему, но продолжил: — А компанией пока управляет временное начальство. Может, она достанется кому-то из дальних родственников Филина — прямых наследников у него не осталось.

— Да… Половина погибли, а другую половину он уничтожил сам. В любом случае мне кажется, данные предприятия ждут не лучшие времена. Ведь все узнали, как и на ком в НИИ проводились опыты. Люди перестанут им доверять. А сотрудники после произошедших историй вообще оттуда сбегают…

Не иначе как позавчера мне сообщил об этом доцент нашей лаборатории физиологии Ваня Карских, который сам три месяца назад перевёлся на одноимённую кафедру в Сеченовский медицинский университет.

— Да ладно, Катя. В ближайшее время тебе всё равно будет не до работы, — Тим с нежностью кивнул на ребёнка в коляске. — А потом выберешь, куда устроиться. Я вот уже!

— Да? И где ты теперь служишь? Давно?

— У папы в колхозе, инженером-технологом. Со вчерашнего дня. На первое время пойдёт!

— Вчера нам как раз выплатили компенсацию. Или гонорар, как сказать. Тебе что, эта сумма показалась недостаточной? — иронично, шутя, спросила я.

— А знаешь, Катерина, почему бы и да. Вдруг я в деревне так поднимусь, что стану миллионером?

Я шутливо пихнула его в бок.

— Ладно тебе уж, миллионер!

Тим расхохотался в голос, но поспешно стих — дочка спала, и ему не хотелось её разбудить.

— Шучу. Просто охота чем-то себя занять.

— Ты знаешь, я вспомнила, что вчера сказал папа, — немного подумав, решила я рассказать Тиму эту историю.

— После того, как мы съездили и зарегистрировали Элину.

— Надеюсь, не страдал, что ей больше бы подошла твоя фамилия? — хихикнул он.

— Да нет же… В общем, они с Леной сидели на кухне… и папа случайно брякнул типа «как благородно, что Тим удочерил нашу девочку», не помню уже дословно. Лена тут же зашикала на него, и он замолчал…

Тим поднял бровь.

— И ты им всё рассказала, как есть?

— Я… да. Пусть им это будет сложнее понять, но… Химик-то меня в этом плане вообще не трогал. Так что… твоим родителям всё будет известно.

— Вообще, мама знала, — медленно проговорил Тим. — Я попросил её не раскрывать это… до официального разговора со всеми. Мы его всё откладывали. Видимо, сегодня момент настал. Но почему-то кажется, это не станет такой уж новостью…

— Верно. И так уже многое увидели. Кстати, — мне вдруг пришла в голову тупая и саркастична вещь. — Будь Элина дочерью Филина, она бы как раз и наследовала его состояние, — усмехнулась я.

Тим посмотрел на меня и снисходительно, как-то по светлому улыбнулся.

— Да, но она моя.

— Ещё раз спасибо, что спас нас, — тихо сказала я, дотронувшись до его руки. — Без тебя мы бы погибли.

На лице Тима проступили смущение и благодарность.

— Ладно тебе… Много раз уже слышал, — притворно-ворчиливо произнес он и опустил глаза. Но я успела заметить, как они заблестели.

На следующий день, когда Тим был на работе, мы с папой поехали на кладбище, навестить маму и Антона (Элину я на это время оставила с Устиньей и немного нервничала, так как в первый раз после прибытия из лаборатории решилась доверить кому-нибудь с ней посидеть). На могиле моего мужа вместо креста уже стоял гранитный памятник с фото усопшего и выгравированными под ним датами рождения и смерти. С похорон минуло почти десять месяцев, но оживляемая молодыми травинками земля казалась такой утрамбованной и твёрдой, будто провела в таком положении уже лет десять. Кладя к подножию памятника роскошный венок, я мысленно благодарила мужа за годы, проведённые вместе, и гадала, станет ли боль от утраты со временем такой же наглухо запечатанной, как эта земля, и примирюсь ли я со своей новой жизнью.

— Думаю, ты уже знаешь ответ, доченька, — сказал мне отец, когда я встретила его у оградки, и мы вместе двинулись к выходу. — Конечно, всё не так просто и не сразу. Но… прошлое важно уметь отпускать.

— Я знаю, пап.

Остановившись, я посмотрела на его лицо. На морщины, которые прибавились на нём за время моего отсутствия. Я знала, что Устинья во многом поддерживала его, когда я… пропала. Так он это называл, отказываясь верить в мою смерть даже после сообщения о взрыве. Оказывается, моей семье и семье Тима сотрудники Ряхи сообщили о нашей с ними связи, и после этого наши родные отчаянно придерживались версии о том, что мы инсценировали свою смерть и скрылись ото всех ради выполнения сверхсекретного задания, а потому не устраивали нам даже фиктивных похорон. Отчасти всё, конечно, и можно было так назвать…

— Я, правда, знаю. В лаборатории у меня было время поразмышлять о многом… Теперь я смотрю на некоторые вещи совсем по-другому. Прости, если раньше чего-то не понимала. И… да, я хочу начать жить с чистого листа.

Мы двинулись дальше.

— Я не вернусь в квартиру в Коммунарке.