Огромный черный корабль

Она не подыграла ему, не затрясла головой и не плюнула в него, может, просто не поняла, и это было к лучшему, потому что он держатся на пределе, он мог сорвать весь спектакль с на ходу разрабатываемым сценарием. Она все еще смотрела на него своими красивыми поблекшими глазами, когда он ударил ее в живот. Ее разбитые губы скривились в страшной гримасе, и он, чувствуя, что все окружающее тускнеет и расплывается, ляскнул прямо по окровавленной щеке увесистую пощечину. Ему хотелось обнять ее и крикнуть: "Магриита, девочка, это все для тебя, чтобы тебе не было во сто крат больнее, чтобы тебе не пришлось беззубым ртом шептать бессмысленные проклятия и корчиться в «постели новобрачных» под дрессированным шигримиарским леопардом!" Но он не проронил ни слова, а только с каменным лицом продолжал избивать ее, и, прежде чем Бэк выкрикнул: «Прекрати, Лумис, черт тебя дери вместе с Мятой луной! Что ты делаешь?» — он уже нанес тщательно взвешенный удар.

—Вот так, ребята, — подвел итог Лумис, хлопая кого-то по плечу, и отошел в сторону, потому что знал: у него в глазах блестели слезы. А в мозгу почему-то вертелась глупая песенка, которую он недавно слышал в блей-баре, когда они были там вдвоем и откуда-то издалека доносились голоса.

—Жива?

Жива, бас-капитан, — ответил удивленный голос. — Вот же дерьмо, — и опять последовал смачный плевок.

Слава богу Эрр, — проговорил Бэк и, подойдя к Лумису положил ему руку на плечо. — Что это ты? Все-таки время меняет людей. Я уж по глупости подумал, что ты ее того, — он сделал выразительный жест, словно отправляя рукой нечто невидимое в небесную высь. (Жест этот пришел из древних неизвестной давности времен, когда мудрые кочевники рассудили, что души всех нехороших людей после грешной жизни отправляются на вечную каторгу-искупление, в сторону Мятой луны.) — Какой-то ты странный. Извини, я сейчас занят, а то зашли бы в кристаллотеку. У нас в курортном городе удовольствия с электронаркотиками не запрещены или, в крайнем случае, бары всегда открыты. Сегодня вечером, я думаю, быстро освобожусь: с этой, я надеюсь, большой канители не предвидится, — добавил он. — Тряхнем стариной. Ты как?

— Идет, — кивнул Лумис.

— Где тебя искать? — обрадованно спросил Бэк. — Посидим, поболтаем, вспомним былое.

— Отель «Бриллиантовая корона»... — Он чуть не болтнул лишнее.

— О, — присвистнул Бэк, — недурно.

— Но лучше я сам найду тебя, — присовокупил Лумис, глядя в сторону. — Где это?

Бэк назвал код своего рабочего видеофона:

— Так договорились?

— Разумеется.

Он пошел по переулку, ничего не видя перед собой, потому что голубой туман застилал глаза и потому что он знал: Магриита будет умирать еще некоторое время, но, когда они довезут ее до тюрьмы, она уже будет холодным трупом. И зря бас-капитан надеется раскрутить сегодня новое дельце, и освободится он гораздо раньше, чем хотел, если, конечно, убедительно объяснит причину досрочного укокошивания арестованной, а нет, так появятся у него дополнительные проблемы. Лумис обогнул спиралогрит и, зная, что его не могли больше видеть с бронетранспортера, молча прислонился горячим лбом к холодному полированному пластику, но глаза его уже были сухими.

ИСТОРИЧЕСКИЙ СРЕЗ ПО ЖИВОМУ

Двенадцать циклов в прошлое

Малиновое солнце стремительно падало к горизонту. Они сегодня были довольны, довольны как никогда, наконец-то Чистюля оставил их в покое. Хотя, честно говоря, с чего бы это быть довольными? Разве лишь с того, что живы и никому до них нет никакого дела, и весь этот сумасшедший, тоталитарный кавардак где-то далеко и временами кажется, что его нет вообще. Они даже успели облениться за эти дни, по крайней мере, раньше они бы вряд ли позволили себе вот так, спокойно, лежать на драных соломенных подстилках и ничегошеньки не делать. Вот только Бобр портил умильную картину бестолкового наблюдения заката своим постоянным хождением из угла в угол, цель которого, особенно вкупе с бесконечными причитаниями, была, безусловно, одна: испортить идиллию сегодняшнего вечера.

—Это же надо, — заявил он уже по пятнадцатому или двадцать пятому разу, — крапс-виски — неслыханное дело. Эти вшивые капы даже не докумекали до такой простой штуки. А вокруг сплошной сушняк крапорбена.

Бобр обвел всех тоскливо-скучающим взглядом. Он явно ждал возражений — возражений не было. Но просто так Бобр, конечно, отступить не мог, может, он встал не с той ноги, а может, просто переспал (за долгие годы военных баталий он привык спать не более двух часов кряду), и ему очень хотелось переброситься с кем-нибудь парой соленых словечек.