Огромный черный корабль

– Пощади! Пощади, Кукла! – теперь «дракон» Жаба ревела, очень натурально всхлипывая. – Не убивай меня, девочка. Ну зачем тебе меня укокошивать, я ведь и так помру, кажется у меня оторвало всю спину. Ну посмотри, что у меня в спине?

Рядовая нагнулась, правой, облаченной в перчатку, рукой приподняла двойной подбородок руководителя, потянула ее за жирный, в бородавках, нос, затем, громко смеясь, она повернула ее голову притягивая за ноздри назад, словно желая переместить их на затылок.

– Ну, Жаба, сама взгляни, что это у тебя со спиной? Болит спинка, а?

Голова глав-сержанта уже повернулась почти на сто восемьдесят градусов. Лумис с очнувшимся Бенсом молча наблюдали эти издевательства, ожидая своей неминуемой очереди.

– Что, шейка не поворачивается? – продолжала Кукла. – Как же так? Она же у тебя лебединая.

Кукла снова зашлась наигранным, прерывистым хохотом.

– Лебедь ты мой ненаглядный. А ну, попробуем осмотреть с другой стороны.

Жаба стонала, тяжело дыша. И тут, колено Куклы резко нашло ее солнечное сплетение. Представитель женского пола – Жаба задохнулась, корчась, словно наполовину раздавленная гусеница. Добровольная исполнительница роли палача аккуратно харкнула на нее и правым большим пальцем старательно размазала слюни по всему лицу, затем притянула жертву к себе, рывком разорвав ворот комбинезона мышиного цвета.

– Сейчас я о тебе позабочусь, сделаем перевязочку.

В ход пошла самовозгорающаяся сигарета марки «Гэбл-Эрр». Запахло паленым мясом: Жаба орала. Рядовая извлекла из бокового кармана большущую иглу с толстой суровой ниткой.

– Не надо кричать, пациент. Сейчас мы введем наркоз.

Глаза «пациента» округлились, слезы ручьем текли по щекам.

– Не надо Кук... – Кукла резко заткнула ей в рот пятерней.

– Не плачь, моя кисонька, – утешительно процедила она, втыкая иголку в оттянутые человеческие губы, затем она умелыми взмахами начала зашивать ее перекошенный рот.

Лумис прикрыл веки, ему было просто-напросто страшно. Пахло кровью, или это только казалось. Не видя, он чувствовал, как она стекает по подбородку, лаковым перчаткам из кожи зверя под названием – урымба и малюсенькими каплями падает на нагрудный знак дракона, свирепо растопырившего перепончатые крылья. Происходило сведение счетов по каким-то старым закладным. Новый исторический катаклизм дал возможность воплотиься в реальности ужасам, до этого невидимо прозябающим внутри воображения, обиды, словно спрессованные цунами, пользуясь случаем, выплескивались во внешний мир, основное количество представителей которого оказалось абсолютно не готово к изменению накатанных правил игры, и более всего это касалось тех, кто до селе имел шанс пользоваться какими-то привилегиями, они так привыкли к ним, что считали их выданными навечно, а поскольку расплата настигала их внезапно и как бы незаконно, то рождался сжатый под давлением комок жестокости – зверство в чистом виде.

А Кукла ни на минуту не прекращала говорить:

– И за что же это я тебя должна обожать, а Жаба? Может за твои сапоги, которые я начищаю каждое утро, которыми ты пинала меня пятьдесят раз на дню, и мордовала по ночам, а? Молчишь? Ты не хочешь, чтоб я тебя убивала? А я тебя не убью. Ты сдохнешь сама, от потери крови и от злости, потому, что не сможешь мне отомстить. Ты будешь сдыхать до вечера, вместе с этими молокососами.

Лумис заставил себя открыть глаза. Очнувшийся Бенс был в молчаливой истерике. А палач методично изломала правую руку своего командира в нескольких местах, отсекла мизинец и воткнула его в глаз жертвы. Та извивалась словно эпилептик в момент припадка. Потом Кукла отстранилась от нее, затуманенным взглядом осмотрелась вокруг, спеша стащила с себя испачканные перчатки, подобрала личное оружие и, уже не оглядываясь на дело рук своих, выпрыгнула из бронетранспортера. Хлопнула дверца-люк. Стало темно и тихо. Бенс с Лумисом молчали, не смея поверить, что разбушевавшаяся садистка больше не возвратится. В углу тихонько стонала потерпевшая.

– Что будем делать? – наконец дрожащим голосом произнес Бенс.

– Попробуем выбраться отсюда и как можно быстрее. Если она вернется... – Лумис не договорил.

Прерывисто дышащая, Жаба зашевелилась. С диким стоном она упала в проход между сидений, отлежалась несколько секунд и постанывая вытянула здоровую левую руку. В полумраке Лумис видел, как ее кисть, медленно с перерывами, тянется к игломету. Он попытался освободить руки, но наручники по-прежнему сидели крепко. Не в силах ей помешать, он с отчаяньем смотрел, как пальцы сомкнулись на прикладе и так же короткими рывками подтянули к телу оружие.

– Она нас прикончит, – ни к кому не обращаясь прошептал Бенс.

Надо было что-то делать и зажатый в тиски обстоятельств мозг начал разработку сценария.

– Глав-сержант, хотите, я притащу вам Куклу, живой и связанной? Сделаете с ней что хотите.