Огрызки эпох

Но дольше полуминуты она не выдержала, и прыгнула с уловкой — вроде на меня, а на деле — на стену правого из двух домов, между которыми я был зажат, а уж после — ко мне. Путь назад для меня был свободен, но я не мог развернуться — это значило погибнуть на месте. Уклоняясь от волчицы, я отступил назад, не глядя под ноги, перехватил ее под брюхо, развернул, ударил об стену. Голову она уберегла, но ребра хрустнули. Я улыбнулся, празднуя победу. Но радоваться не следовало. То был пустой звук, возможно Дарья так зубами щелкнула, чтоб обмануть противника. Вскочила она быстро, если не сказать мгновенно… Взлетела мне на грудь, ударив сильно лапами, и я упал на мокрые шлифованные каменные плитки, торчащие из грунта невпопад с большими промежутками.

Разинутая пасть волчицы мелькнула предо мной…

— Дарья! Не сметь! — сорвался на визг мелодичный женский голос.

Волчица лязгнула зубами. Слюна из ее пасти капнула на мою щеку.

— Не трогайте его! Оставьте его мне, — последовал строгий приказ.

— Простите, он мятежник и убийца. Я должна его прикончить, — неловко возразила Дарья Прокофьевна.

— А кто из нас безгрешен? Знаете таких?

Туфельки приближающейся незнакомки едва касались мостовой. Мягко шуршало платье.

Я не осмеливался шевельнуться. На моей груди все еще стояла волчица.

— Сама распоряжусь им, — вспышкой фейерверка взлетели в темноту длинные тонкие пальцы в белой лайковой перчатке. — Вы ступайте в дом и приготовьтесь к встрече государя. Снимите шубу и наденьте платье элегантного покроя. Да поспешите. Не люблю вас ждать.

Дарья Прокофьевна освободила меня, но не ушла.

— Вставайте, Тихон. Вы теперь мой пленник. Берите руку, пока ее вам подают! — властно повысила голос красавица в шелковом золотистом платье, изящно склонившаяся надо мной.

Я принял ее руку, при напряжении разительно отличавшуюся от тонких слабых рук благородных дам, и встал на ноги одним рывком.

Это был один из тех редчайших моментов, когда двое вампиров могут смотреть друг другу в глаза без воинственной настороженности. Я смущенно улыбался, скрывая удлинившиеся от голода клыки. Женщина тоже улыбалась, не размыкая губ, хотя была сыта.

Контур ее лица напоминал незавершенный овал, к подбородку он плавно сужался, делая лицо не длинным, но и не округлым. Ее глаза успокаивающего, теплого как южное море, цвета индиго в меру поблескивали; они не могли привлечь нежелательное людское внимание, и в то же время их свет не терялся в отблесках фонарей. Нарумяненные щеки алели на белом лице, как яблоки на снегу. Завитые каштановые волосы в высокой прическе были скреплены жемчужными шпильками. Пара туго закрученных локонов плясала на ветру около ушей, скрывая отсутствие серег. Тонкие брови были подведены темнее их естественного цвета. Светлая помада подчеркивала приятную бледность похожих на китайские лодочки губ.

Дышала она ровно, невозмутимо. Широкие подвески сапфирового ожерелья слегка приподнимались в широком декольте ее платья, обнажая соблазнительную ложбинку полной груди. Тонкий пояс с бантом подчеркивал стройность талии. Атлас высоких перчаток мерцал на развитых мускулах ее напряженных рук, надежно удерживавших мои расслабленные руки.

Я не боялся быть пленником этой удивительной женщины, даже хотел стать ее преданным рабом. Но скромно опустить глаза в знак повиновения не решался. Для этого пришлось бы отвести взгляд, на миг потерять ее из вида… Непозволительное преступление. На нее можно было смотреть бесконечно. Ее глубокий таинственный взгляд заключал в себе пылкость любовницы, заботу матери и сопереживание подруги. Если представить вампиров в образе древних греков, она воплощала в себе черты всех богинь, которым они поклонялись.

— Мне надо узнать вас. Неловко говорить с незнакомкой. Хоть и безмерно признателен вам за спасение, — растерянно произнес я, ощупав языком непослушные клыки.

— Марфа Макаровна Челкашина. Не верю, что вам обо мне неизвестно, — вампирша держалась с высокомерием титулованной особы.

— Поверьте…

— Про атаманшу Кривого Яра вы также не слыхивали? — Марфа раздраженно дернула головой влево, отпустив меня.

— И места такого не знаю.

— А вы темнота, князь!

— Вы правы… Не то у меня просвещенье.

Я глубоко вздохнул, потупив все-таки взгляд.

— Почто вы еще в шубе? Скорее приоденьтесь, как подобает, не то совсем вы спаритесь в теплом меху, Дарья Прокофьевна? Лето в разгаре. Ступайте домой. Нам с князем, по думе моей, надо побыть тет-а-тет.

— Слушаюсь, Марфа Макаровна, — поклонилась волчица, и убежала к черному ходу.

— Мне случалось называться и столбовой боярыней, и царскою избранницей, и разбойницей таежной, — кратко поведала о себе Марфа, пригласив в особняк с парадного крыльца. — А ныне возглавляю я Седьмой Отдел тайной канцелярии Его Величества.

Мое дыхание сорвалось. Вместо вдоха получился тяжкий выдох.