Oh, Boy!

— Мне надо будет поднажать с учебой, — сказал Симеон. — Завтра и начну.

Завтра. Не сегодня. Это хрупкое сегодня, когда им почти хорошо. В нескончаемых коридорах болезней то тут то там попадается окно. На одно из таких окон и облокотились братья, радуясь передышке и кусочку неба.

— Тук-тук, извините, если помешала! — сказала, входя в палату, медсестра.

Ее профессиональная веселость заставила обоих братьев поморщиться.

— Я за тобой, Симеон, пора на пункцию.

— Ох нет, — бессильно простонал мальчик.

— Но ведь ты же знаешь, назначено на сегодня, на 15:00, — напомнила медсестра. — Обычная процедура, ничего особенного.

— Сразу видно, что вы по другую сторону иглы! — крикнул Бартельми.

— Не психуй, Барт, — прошептал Симеон, вдруг почувствовав, что никаких сил у него больше нет.

Старшего брата тут осенило:

— Я пойду с тобой.

— Мне очень жаль, — сказала Эвелина, — но это невозможно.

— Возможно-возможно. Сейчас попрошу Жоффре. Хочешь, Симеон?

Перед Бартом, цепляясь за него взглядом, лежал уже не четырнадцатилетний подросток, а просто ребенок, который не в силах больше мучиться. Симеону не было необходимости отвечать. Барт отправился на поиски Жоффре и скоро отловил его в одном из коридоров.

— Жоффре, будь лапочкой…

Барт взялся за ворот его халата.

— Ну что еще? — рассердился молодой врач.

— Я хочу составить компанию Симеону, когда ему будут делать пункцию. Ему уже невмоготу, понимаешь? Если я буду с ним, это его поддержит.

Жоффре отрицательно покачал головой и твердо отстранил руки Барта. Ему казалось, что этот тип издевается над ним.

— Ну не будь злюкой, — упрашивал Барт, немного обескураженный.

— Что происходит? — послышался голос из-за поворота коридора.

К молодым людям приближался профессор Мойвуазен.

— Нет-нет, ничего, — стушевался Бартельми.

Никола вопросительно посмотрел на своего помощника.

— Он хочет сопровождать брата на пункцию, — объяснил Жоффре, кивком указывая на Барта.

— Да? Ну и в чем проблема? — спросил Мойвуазен.

Жоффре понял, что ему остается лишь отступить. Барту в отделении ни в чем не было отказа.

— Ну что ж, о’кей, — сказал он с досадой. — Может, Барту и пункцию сделать, раз уж на то пошло?

Бартельми остался с Симеоном и шутил, пока шла подготовка, и гладил безволосую голову, когда брату втыкали иглу в кость. Симеон вытерпел все не пикнув. Барт не упал в обморок. Это была их общая победа.

На следующий день Барт шел в клинику Сент-Антуан такой легкой походкой, какой давно уже не хаживал. Он заходил в лицей, взял конспекты последних уроков и новые задания. На вопрос директора ответил: «О, гораздо лучше». Теперь он спешил в 117-ю палату. Открыл дверь. Симеона рвало, Мария поддерживала его. Обычно Барт в таких случаях выходил и ждал в коридоре. Но сейчас он хотел показать брату, что не подведет в трудную минуту.

— Я знал, что больничная еда гадость, но не до такой же степени! — попытался он пошутить.

Все зря. Неудержимые спазмы сотрясали изможденное тело Симеона. Его рвало желчью. Барт невольно отвел взгляд.

— Ничего-ничего, это пройдет, — повторяла Мария.

— Больно, ой, больно, — стонал мальчик.

Для Барта это было слишком. Полный крах. Он выскочил в коридор, закрыл за собой дверь, уткнулся лбом в стену — и заплакал.

— Знаю, это тяжело, — раздался голос совсем рядом.

— Я больше не могу-у, — рыдал Барт, как могла бы рыдать маленькая Моргана.

— Главное, не терять веру, — вновь заговорил Мойвуазен. — Последние анализы дали обнадеживающие результаты. Ради этого мы с Жоффре и решились прибегнуть к сильнодействующим средствам. Теперь надо развивать успех.

Барт замотал головой. Он не верил ни единому слову. И не сразу заметил, что Никола положил ему руки на плечи. Не переставая говорить, врач принялся массировать ему спину между лопаток.

— Сейчас еще несколько дней придется очень тяжело. Симеон будет совсем никакой. Но мы ему сделаем переливание. Нет-нет, на этот раз ваши тромбоциты мы не тронем.

Он басисто хохотнул. Барт начинал успокаиваться.

— У Симеона больше нет сил бороться. Тем важнее, чтобы их не теряли вы. Главное — верить. Верить. Это единственный выход.

Он еще успокаивающе похлопал Барта по спине и заключил:

— Вот и все, — словно отпуская пациента после лечебной процедуры. — Пойдите погуляйте по саду и возвращайтесь, когда будете уверены, что сможете держать себя в руках.

И, чуть поколебавшись, воспользовался уменьшительным именем, которое давно уже было в ходу у всего отделения:

— Мужайтесь… Барт.

Молодой человек кивнул, последний раз всхлипнув, и пошел прочь. В конце коридора он остановился, пару секунд постоял, как в забытьи, потом оглянулся. Мойвуазен уже исчез.

Глава двенадцатая, в которой Барт мечтает, чтоб все это прекратилось

— Так вы считаете, что это единственно возможное решение? — спросила Лоранс.

Бенедикт, социальная сотрудница, сидела в кабинете судьи. Обе в очередной раз обсуждали дело детей Морлеван.

— Я считаю, что так будет лучше всего, — сказала Бенедикт. — Поскольку обе девочки уже живут у Жозианы.