Ой упало солнце: Из украинской поэзии 20–30-х годов

Блажен, кто поздней осени не зрит,
Кто шутки ради книги открывает,
Кто Песню Песен радостно читает,
Над Книгой Руфи весело острит!
Беда тому, кто, сон и аппетит
Утратив, лямку жизни не бросает,
Его предательств ямы окружают
И мошкара сомнений тормошит.

Смеется светлой юности стихия!

Что ей сулите вы, виски седые?
Пустую мудрость? Холод и туман?
Пусть будет жизнь прекрасней и короче,
Пусть не успеет распознать обман
Титания июньской светлой ночи!

ДВЕРЬ В СТЕНЕ

Как наяву тот сон увидел я:
Умолкло бормотанье парохода,
Камыш и вербы, светлая погода
И полноводной речки чешуя.

О, Родина прекрасная моя!

Я знал тебя в счастливейшие годы,
Но и меня осилили невзгоды,
И позабыл твой светлый образ я…

Но вот пришел вечерний час свиданья —

Не стало ни тревог, ни ожиданья,
Открылась дверь заветная в стене,
Все тихо. Спят усталые колеса,
И цапли в золотистой тишине
Перелетают с отмелей на плесы.

3/X.1934

ЭЛЕГИЯ

Чернеет лед на линии трамвая,
Синеет в темных улицах весна,
И юность — ясноока и стройна —
Встает, былую радость навевая.
Так это ты! Но чья же воля злая
Тебя убила? Где звенит она,
Твоей живой веселости струна?
Зачем тебя томит печаль больная?

А помнишь все, что было и прошло?

Небесный свод, прозрачный, как стекло,
В котором стая шумно пролетала…
Как быстро таял снег! Как лед звенел!
Теперь того, что прежде звалось «Мало»,
Ты выдержать бы даже не сумел!

26/II.1934

В ДОНБАССЕ

Двенадцать дней, двенадцать синих чаш
Сияли глубью тихою над нами,
Мы пили их спокойными глотками,
Мы знали — этот месяц будет наш.
Мы знали — близко море и Сиваш,
Нас ветер бил могучими крылами,
День исчезал за алыми вратами,
Большая степь манила, как мираж.
А вечером в небесной бездне черной
Горели нам созвездий крупных зерна,
Огонь заката на краю земли
Тускнел и становился все янтарней,
И сквозь туман и сумрак нам вдали
Вставали две зари над сталеварней,

4/V.1933

28 АВГУСТА 1914 г

Чуть приоткрыв завесу облаков,
На поле и стерню луна смотрела,
В туманной дымке шелковисто-белой
Сияли тускло главы куполов,
Степь, словно океан без берегов,
Под небом расстилалась без предела,
И где-то в ней звенело и гудело
Мятежным эхом прожитых веков.

Я думал: степь! Что за твоей чертою?

Грозишь ли ты пустынной темнотою
В осеннем безысходном забытьи?
Иль снова мне сверкнет весна живая
И заблистают звонкие ручьи,
На желтом дне оврага пробегая.

1/III. 1934

СТЕПНЫЕ ДОРОГИ