Ой упало солнце: Из украинской поэзии 20–30-х годов

Она спустилась к морю. Кто она,
Ей все равно теперь, как этой пене.
…Да и не все ли мы — единство сна
В пустой и мимолетной перемене?

Ленивый жест — и под ноги ложится

Прозрачный венчик — брошенный платок,
И на стебле высоких стройных ног
Цветок тяжелый жарко золотится —
И вся она нетронуто нага!

Спадает вал… Немеют берега.

И снова плеск. И снова все смолкает…
То розовыми пальцами нога
Пучину бирюзовую смиряет.

И открывает лоно ей свое

Величье вод, что всем ветрам открыто,—
Как бы назад приходит Афродита
В тот белый шум, что породил ее.

«Над городом гуси вчера пролетали…»

Над городом гуси вчера пролетали,
Над каменным местом в ночи…
Сжать сердце себе повелел от печали:
Молчи, ты безумно, молчи!

Довольно скорбей и мечтаний без цели…

Все это глядит со страниц.
Ты слышишь, — вчера тополя облетели:
— Тсс…

О девочка тихая, боль и печали,

Вечерняя греза моя!
Над городом гуси вчера пролетали…
А я?

«Когда-то я девочку встретил мале́ньку…»

Когда-то я девочку встретил мале́ньку
Там, где земля Днепром расколота,—
Из воды выбирала в жменьку
Синее золото.

И были тогда небеса без края.

Помоги мне, дядя, немножко!..
…А у самой нет глаз — сверкают
Две волошки[1].

Девочка! Лучшая из химер!

И зачем тебе это золото?
…Уж мне не смеяться теперь
По-старому, глупо-молодо.

«Ночь… а челн — как сребристый птах!..»

Ночь… а челн — как сребристый птах!
(Что слова, когда сердце клокочет!)
…Не спеши, не лети, развевая прах,
Ненадежный ты мой челночек.

А над нами, под нами горят мечты…

А внизу и вверху глуби́ны…
О, какой же прекрасный ты,
Мир единый!

«Прекрасен мир в ночи…»

Прекрасен мир в ночи,
Бесформенный. Безликий. Смерти ложе.
…Молчи, молчи!
И кто и что сказать тут может?

Иль пустота потусторонних сфер

И бесконечность мирозданья-клетки
Не вся исчерпана теперь
Учебником для семилетки?!

Воистину прекрасен мир в ночи!

«Бушует море. Каждый новый вал…»

Бушует море. Каждый новый вал
Вздымает бездна, грохоча и воя…
Весь хаос вод беснующийся шквал
Исторг из глубины покоя!

И странно знать, что где-то в глубине

Ничто морские толщи не волнует,
И лишь дельфин в застывшем табуне
Детеныша и учит, и балует!

О хаос, узнаю тебя!

«Опасайся неба ночного!..»

Опасайся неба ночного!
Для его немой пустоты
Мало значит твой взор. И много —
Коль ей душу откроешь ты.

Зачарует. Проспит. Стушует.

Как? Откуда?.. Навек… Твой дух
Потому и мятется всуе,
И колеблется…

             Бойся, друг!

«Напишешь, рвешь… и пишешь снова!..»