Окаянь (СИ)

— Вот именно! — воскликнул Голубчик. — Бла-бла-бла! Точное определение, Саня! А если смотать с ушей китайскую лапшу, что тебе сейчас Леонид пытается навешать, то всё окажется куда банальней. Отобрать деньги у богатых и поделить между нищими. Богатых же, кто с этим не согласен, прикопать где-нибудь в овражке… Знаем. Проходили. Лёнь, а ты Глебу не пытался эту свою мысль озвучить? Сомневаюсь, что он сразу проникнется твоим призывом, откроет свои закрома, а сам, рыдая, уйдёт в монастырь простым схимником. Сдаётся мне, это ты пойдёшь по этапу.

— Не спорю, — согласился Осокин. — Может и так случиться. Но повторить рано или поздно всё равно придётся. Благо, опыт имеется.

— Кто его помнит, этот твой опыт? — рассмеялся Голубчик. — Да и был ли он вообще? А если был, то почему развеялся как дым, оставив после себя лишь ржавое железо? То самое, что мы сейчас разгребаем.

— Помнят, — уверил его Осокин. — И не просто помнят, а внимательно изучают. И с другими этой памятью делятся. Несмотря на концлагеря. Конечно, в целом повторить опыт СССР не получится, да и не надо, если учесть сделанные тогда ошибки. Учесть и постараться их в этот раз избежать.

— Какой СССР? — искренне удивился Голубчик. — Союз Свободных Сибирских Республик? От Владика до Топей? Вернись в реальность, Лёня! Мы в нём живём!

— Я не про этот новодел, — грустно усмехнулся тот. — Я про ту Великую Державу.

Осокин в разговорах с Зотагиным и после ещё не раз возвращался к своей любимой теме, попутно объясняя непонятные термины вроде добавочной стоимости или разницу между частной и государственной собственностью на средства производства. Зотагин слушал его вполуха, а Голубчик по своему обыкновению вставлял в лекции Осокина ироничные комментарии. Бригадир и вовсе относился к рассуждениям Осокина крайне неодобрительно.

— Нечего мужику мозги пудрить. Не надо ему это. Прекращай, Леонид. Прекращай.

Арсений Иванович Жагрин был единственным из них, кто не скрывался от полиции. Бывший офицер временно сформированных на период Долгосрочной Аренды Сибири Сил Самообороны, он уволился в запас по выслуге лет и теперь, работая на Глеба, получал ощутимую добавку к мизерной военной пенсии. Жагрину было далеко за пятьдесят, но на свои годы он не выглядел, поддерживал себя в хорошей физической форме. От предложенной сразу должности начальника охраны Жагрин наотрез отказался. Не захотел участвовать в разборках при дележе найденных мест хранения техники. А там дело иногда доходило до серьёзных перестрелок.

— Не хочу стрелять в своих. Пусть даже конкурентов. Я всю жизнь защищал сибиряков не для того, чтобы сейчас их убивать. Не буду брать грех на душу, — заявил он руководству.

Даже на большие деньги не позарился, хотя Глеб ему их предлагал. И не раз. Отказался. Пошёл в бригадиры.

Зотагину Жагрин нравился. Хотя и Осокин с Голубчиком тоже были нормальными мужиками. Со своими заскоками, понятно. Но кто вообще без заскоков? Нет таких. Зотагин с удовольствием сделал большой глоток горячего крепкого чая. Ещё немного посидел в одиночестве, бездумно глядя в окно. Потом стало скучно, и он направился к остальным, прихватив с собой чайник.

Меж тем в телевизоре продолжалась словесная перепалка. Молодой человек в дорогом костюме и стильных очках крикливо вещал, что только благодаря американцам мы наконец-то вышли в космос, а китайцы не только не помогли нам в этом, но ещё и нагло воровали наши передовые технологии, опять-таки полученные в США. Здесь Осокин не выдержал.

— Что он городит?! Нет, что он городит? Какой космодром Восточный? При чём здесь NASA? И Гагарина не Алексеем звали, а Юрием!

— Я бы на твоём месте не был столь уверен, — с явной иронией возразил Голубчик. — На экран взгляни.

На большой экран в студии, откуда сейчас велась передача, была выведена фотография улыбающегося человека в белом шлеме космического скафандра. Рядом с фотографией было написано: “Алексей Гагарин. Первый российский космонавт”.

— Убедился? — с той же иронией продолжил Сергей. — Или там тоже врут?

— С ума сойти! — опешил Осокин.

— И сойдёшь! — согласился Голубчик — Обязательно сойдёшь! А если совсем оторвёшься от реальности, то так и останешься в своём прошлом. Навсегда. Вернись, Леонид! Вернись! — пощёлкал он пальцами перед лицом Осокина.

— Не готовили его американцы! И взлетал он с Байконура. Космодрома «Восточный» тогда ещё не было! Его позже построили! — отведя руку Голубчика, сказал тот.

— Да? Ни про какой Байконур я ни разу не слышал. И где же он, этот твой Байконур находился? — не сдавался Голубчик.

— Тогда был в Союзе. Сейчас у османов. А перед тем, как турки его присвоили, у казахов, кажется… Да, в Казахстане.

— В Казахстане, говоришь? Голову включи, Лёнь! Тогда Гагарин был бы не российским, а казахстанским космонавтом! Или казахским… Не знаю, как правильно.

— Советским он был! Советским! И вообще первым! Первым космонавтом в мире!