Окаянная сила

Алена уловила что-то вроде холодной струйки воздуха, пронизавшей церковь. Струйка шла прямиком мимо нее к Арапке, и ее прикосновение было пока еще не опасным, а как бы предупредительным. Повернувшись туда, где был исток струйки, Алена увидела глаза…

Темные, может, и вовсе черные, под черными бровями, а волосы, упавшие на лоб, – русые, и золотая ниточка в них светится…

– Спас Златые Власы?!.

Хорошо, не в голос воскликнула это Алена, но мысль в голове не шепотом, а громом прогремела.

Однако не древний образ посылал Арапке приказ немедленно прекратить ее пакостное занятие, а вполне живой человек, росту среднего и сложения не дородного. У него, в довершение сходства, был тонкий и прямой нос, маленький красивый рот. Но если вглядеться – всё в нем было чуточку иным, брови – не дугами, а домиками, и волосы не тяжелые, гладко ложащиеся, а пушистые, и не столь глубоко запали темные глаза.

Видя, что Арапка не спешит убраться из храма Божия, тот человек бесшумно направился к ней, и дивно – люди расступились и сомкнулись, как бы не обратив на него внимания.

Алена, вспомнив, о чем просила Степанида Рязанка, тоже направилась к старой ворожее. Уж настолько-то Кореленкиной силы хватило бы, чтобы отстоять сейчас Арапку даже от нехилого ведуна! Так говорила себе Алена, а на самом деле ей хотелось оказаться возле старухи затем, чтобы хоть мгновенье побыть рядом с этим – темноглазым, на Спаса похожим…

Так и вышло, но, уже совсем затеявшись разобраться с Арапкой по-свойски, ведун обернулся вдруг к Алене.

Глаза встретились!

– Ты кто такова? – негромко, отрывисто и сердито спросил он.

Алена шагнула к нему и поняла вдруг, что сейчас совершит нечто, от чего церковь с треском рухнет! Она поняла, что если ее сейчас не схватят сзади, не поднимут и не вынесут, то она бросится на шею этому человеку и будет целовать его в лицо и в губы со всей яростью истосковавшейся бабы!

Ощущение было до того неожиданным, как будто нарочно какой затейливый бес и место, и времечко подгадал, а сейчас сидит где-нибудь, подглядывая, да и хихикает в кулачишко!

И сразу же вспомнилось имя того зловредного похотного бесенка – Енаха…

– Отвечай! – потребовал возмущенный незнакомец. Но не опасность была в его глазах, в его негромком голосе, а великое изумление.

Он, он – только и смогла осознать Алена. Он – и ради того, чтобы хоть раз обнял, ночами можно на коленях перед образами простаивать, как вот Дунюшка…

Она отступила назад.

Не было более вокруг нее стен храма, а была поляна лесная душистая, и на ту поляну с неба летели далекие голоса батюшки, совершавшего таинство венчания, и певчих, славящих таинство. А вот и жених – единственный, долгожданный, и как же так вышло, что Господь этот миг послал?

Алена залилась румянцем, застыдилась, опустила глаза – а стояла она посреди земляничника, по щиколотку в зеленом ковре, и зелень была одновременно алыми ягодками и белыми цветочками усыпана… И из рук ее на ковер собранные травы упали, а вокруг утро было – торжественное и радостное Божье утро, а за спиной ночь была бессонная, а в душе нежность была непобедимая…

– …венчается раба Божия Ульяна…

– Почему это вдруг Ульяна? – возмутилась Алена. – При чем тут Ульяна? Венчается раба Божия Алена…

– …рабу Божию Капитону, – продолжал густым великолепным голосом далекий батюшка на небесах.

– Рабу Божию Владимиру! – поправила Алена. Вот теперь всё было так, как надо… но почему вдруг – Владимиру? Откуда взялось в голове это имя?

И растаяла поляна, и под ногами оказался потертый и серый церковный пол, а венчали все-таки сынишку Верки Огурцовой с дочеришкой Варюшки Мартыновой! И не удалось Феклице Арапке жениховскую мужскую силушку завязать…

– Что ж ты молчишь? – уж малость поласковей спросил молодой ведун. – Ну-ка, выйдем отсюда, потолкуем…

Перепугалась Алена до полусмерти.

Она знала точно – если пойдет сейчас за этим человеком, то и пойдет, пойдет, пойдет, не оборачиваясь, и будет идти, под ноги не глядя, куда ведет, и в рукав ему вцепится хуже когтистой кошки, и не отпустит, а разлучнице глаза выцарапает! Уж она-то не станет подруженьку по ворожейкам гонять – сама выйдет супротив, во всей своей силе, и пойдут от той разлучницы клочки по закоулочкам!..

…Проклятие!..

Раз, два, три, четыре гроба уже есть. Неужто этому – в пятый лечь?

Силен он, что и говорить. Однако верно молвила тогда Степанида – Алена силу посылать горазда, а знание принимать – такого дара у нее маловато. И не понять ей, что это за человек, так что лучше – скрыться.

Тем более, что Степанида просила – в случае чего увести старенькую Арапку.

Алена подхватила неудачливую ворожейку под локоток.

– Пойдем отсюда, бабушка.

– Пойдем, пойдем, – нимало не удивившись новоявленной внучке, отвечала шепотком Феклица Арапка. – Пойдем, моя желанная…

Алена, как если бы старушке в храме дурно сделалось, не то чтобы вывела, а почти вынесла ее на паперть. И спиной чувствовала – тот, темноглазый, хоть и остался, а проводил взглядом и словно бы печать на затылке оставил.

– Кто это был, бабушка? – спросила она, желая услышать имя и убедиться в своей ошибке.