Окаянные девяностые

— Залетный. Недавно объявился в Ешке.

— Сафа его знает?

— Должен.

— Это он брал наш транспорт?

— Н-знаю, с ним был к-крутой, — Носорог снова зашелся в кашле.

Сова, вылив на него остатки пива, торопил с ответом:

— Хто такой? Под кем ходит?

— Н-е знаю. Я видел его один раз, когда сводил с сержантом.

— Каким еще сержантом?! Где сводил?

— В гоп-стопе.

— Чег-о? Каком гоп-стопе?

— А-а, так это же бухаловка, шо на выезде из города! Мы ее проезжали, — догадался Галлиев.

— Она с-амая, — просипел Носорог.

— С ней понятно. А сержант, он хто такой? — допытывался Сова.

— М-мент.

— Он-то тут каким боком?

— Та чо тут непонятного, эти падлы продажные везде подвязываются, где бабками пахнет. У-у, ненавижу тварей, — прошипел Рэмбо.

— Заткнись! — цыкнул на него Сова и поторопил Носорога с ответом. — Как звали мента? Как?

— Не знаю.

— Ну, хоть как он выглядел?

— Р-рыжий.

— А чо Муравью от мента было надо?

— Б-базар шел без м-еня, — непослушным языком ворочал Носорог, а его глаза тускнели.

— Ну хоть чо-то ты слышал? Ну хоть чо-то ты видел? Говори! — орал Сова и тряс его как грушу.

В ответ раздавались хрипы. На губах Носорога запузырилась розовая пена, из горла хлынула кровь, тело дернулось в предсмертной агонии и затихло. Сова отшвырнул его, снегом вытер кровь с рук, поднялся с колен и на ходу бросил:

— Рэмбо, зарой эту падаль!

— Чо все я, Вил? — зароптал он.

— Захлопни пасть и делай чо говорю! — прикрикнул Сова, развернулся и, проваливаясь в снег, потащился к джипу.

За ним поплелся Галлиев. Они успели выкурить не по одной сигарете, когда наконец из леса показался Рэмбо.

Он шел так, будто к его ногам были привязаны гири. У Совы иссякло терпение, и он рявкнул:

— Ну чо ты там вошкаешься? Давай, шевели костылями!

— Поминки, наверно, по Носорогу справлял? — хмыкнул Галлиев.

— Ага, тебя забыл позвать, — огрызнулся Рэмбо.

— А че, я не против, если…

— Кончай базар, делов по горло! Возвращаемся в город! — оборвал перепалку Сова.

Галлиев сел за руль и с места ударил по газам. Машина, крутнувшись волчком на обледеневшей обочине, вылетела на трассу. Он удержал ее и, постреливая глазами по сторонам, стал искать нужный поворот. Рэмбо, забившись в угол, что-то бубнил себе под нос и недовольно косился на Сову. Тот не обращал на него внимания и ломал голову над тем, как отыскать Муравья и мента сержанта. Они были той самой ниточкой, что могла привести к разгадке тайны исчезновения транспорта с титаном. Рассчитывая на помощь Сафы в их поиске, он торопил Галлиева и бросал беспокойные взгляды по сторонам, казанские «торпеды» пока никак себя не проявили. Впереди показались пригороды Йошкар-Олы, Сова окончательно успокоился и позвонил Сафе. Тот был в городе и находился неподалеку, обедал со своей компанией в кафе «Встреча», больше известном в узких кругах, как «Стрелка».

Оно располагалось в пригороде Йошкар-Олы, было популярно среди местной братвы, коммерсантов, ментов и военных — тыловиков, славилось отменной кухней и прислугой, умевшей держать язык за зубами. Хозяин кафе по кличке «Седой», работавший министром без портфеля у местного «пахана — президента» Республики, не допускал левака, обдираловки клиентов и железной рукой поддерживал порядок. С ним считались, как братва, так и менты, он был у них в серьезном авторитете.

В прошлом комсомольский вожак — «Седой» одним из первых в Марий Эл узрел зарю восходящего капитализма в России и, засучив рукава, стал торопить его приход. Но поспешил, зависть неверных друзей подвела его под «монастырь». Злостный расхититель социалистической собственности и будущий «теневой рулевой» республики загремел в места не столь отдаленные, но долго там не задержался. Деньги и связи сделали свое дело. После «перековки» на зоне, большую ее часть проведенную в библиотеке, сильно поседевший и заматеревший, с солидным погоняло, «Седой» досрочно вышел на волю и с головой окунулся в мутные воды нарождающегося российского капитализма.

Кафе «Встреча» стало его первым кирпичиком в фундаменте собственного благополучия и вкладом в новую полукриминальную экономику республики. Располагалось оно на бойком месте, и Галлиеву не составило большого труда найти его. Аппетитный запах копченостей, доносившийся со стороны йошкаролинского мясокомбината, служил хорошим ориентиром. После него дорога, прямая как стрела, вывела к посту ГАИ, за ним, в полукилометре, на опушке леса, в морозной дымке угадывалось помпезное здание. Своим видом оно скорее напоминало что-то среднее между привилегированной европейской тюрьмой и замком «нового русского». Этот архитектурный стиль, видимо, навевал «Седому» воспоминания о бурном прошлом, и подсказал Сове, что они добрались до места встречи с Сафой.

— Сворачивай направо, Вил! — распорядился он.

Рэмбо оживился, потянул носом и, закрыв глаза, с придыханием произнес:

— Шашлычком пахнет!

— Пора и порубать, а то желудок марш играет, — присоединился к нему Галлиев.

— Сначала дело, а потом шамовка! — положил конец их мечтаниями Сова и поторопил: — Вил, ищи, где приткнуться!