Окаянные девяностые

Прошла секунда, другая. Барсуков очумело пялился то на сверток, то на захлопнувшуюся дверь, и не решался взять. В чувство его привел запах жареного мяса, на него спазмами отозвался голодный желудок. Барсуков ринулся к свертку и развернул. В нем лежали румяный, пахнущий чесноком кусок свинины, хлеб и две сигареты. Его взгляд тянулся к ним, но что-то ему подсказывало, их положили не просто так. Он осторожно помял одну, из нее посыпался табак, взялся за вторую, и пальцы ощутили что-то твердое. Во второй сигарете находились грифель и записка, свернутая в трубку. Барсуков развернул ее, подошел ближе к лампочке, и перед глазами заплясали буквы.

«Прикуси язык. Помни о сыне. Требуй отстранения гэбэшников. Вали все на заводской бардак. Видики, телики — твой личный подарок. Чем располагает следак? Будешь молчать, вытащим из подвала».

Кто мог стоять за запиской, у Барсукова не возникало сомнений. В схватку вступили Харламовы, а они слов на ветер не бросали. За ними стояли не только «быки», «торпеды» и криминальная пехота, но и далеко не последние чины во власти. Продажные опера и следователи не один раз вытаскивали их и Креста из, казалось бы, безвыходных ситуаций. Местная пресса каждый раз поднимала шум о коррупции в правоохранительных органах, и на этом все заканчивалось. Свидетели преступлений Харламовых либо загадочным образом исчезали, либо отказывались от первоначальных показаний, и милицейскому начальству ничего другого не оставалось, как только разводить руками.

Поглядывая на дверь, Барсуков торопливо написал ответ на обратной стороне записки и с нетерпением ожидал возвращения дежурного. Прошло не больше десяти минут, и в коридоре снова раздались шаги. Записка, словно раскаленный уголек жгла руку Барсукова. Он сжал ее в кулаке и шагнул к двери. Она приоткрылась, в проем просунулась растопыренная пятерня, и записка упала в нее. Рука исчезла, дверь скрипнула, лязгнул засов, и в коридоре опять наступила тишина. Барсуков перевел дыхание, дотащился до нар и без сил рухнул.

Той же ночью его записка была в Екатеринбурге в руках у Креста. На следующее утро в офисе Харламовых, кроме самих отца и сына, собрались Крест и его заместитель — Юрий Хорьков, позже к ним присоединился глава «Циркона» Борис Иговкин. Настроение у всех было похоронное. Записка Барсукова из следственного изолятора подтверждала их самые худшие опасения. В руках следствия оказались важные улики, подкрепленные показаниями Барсукова, они могли вывести на «Циркон» и привести к краху канала контрабанды титана и редкоземельных материалов в Прибалтику.

— Так чо будем делать с козлом Барсуком? — первым нарушил затянувшееся молчание Павел Харламов.

— Загасить гада, а с ним все концы в воду! — решительно заявил Хорьков.

— Легко сказать, в камерах одна шушера сидит, — буркнул Крест.

— Юра, ты не забывай, Барсуковым, кроме ментов, занимаются гэбэшники, — напомнил Иговкин.

— У-у, этих нам только не хватало! И откуда они только нарисовались? — терзался Игорь Харламов.

— Та все понятно, закрытый военный городок, без гэбэшников туда ментов не пустят, — предположил Хорьков.

— Нет, Юра, гэбэшники там не потому оказались. Они не менты и дела с наскока не решают, — возразил Иговкин.

— Хочешь сказать, они пасли Барсука, и под ним сидел стукач? Но откуда он в той шараге?! — не мог поверить Павел Харламов.

— Паша, титан — это не железки, а если гэбэшники пронюхали, что он шел в Прибалтику, то это чисто их статья. И потом, заметь, накрыли Барсукова в самый неподходящий момент.

— Борис дело базарит! Точняк, гэбэшный стукач сработал! — согласился с Иговкиным Крест и, шарахнув кулаком по столу, прорычал: — Найду падлу, все жилы вытяну!

— Не гоношись, Крест, поздно кулаками махать! Башкой надо было думать, когда подкатывал нам Барсука! — цыкнул на него Игорь.

— Ладно, батя, чо щас Креста крайним делать. Надо как-то концы рубить, — искал выход Павел Харламов.

В кабинете снова наступила тягостная тишина. Нарушил ее Иговкин и тихо обронил:

— Есть одна мысль, но очень скользкая.

— Какая? — оживились остальные, а Игорь Харламов поторопил: — Давай, давай базарь, Боря!

— Но это, если Барсуков не будет распускать язык и скажет то, что надо.

— Он, падла, его откусит! — заверил Крест.

— В моем договоре с Барсуковым имеется одна оговорка: наряду с оловосодержащим титаном могут поставляться и отдельные сортовые марки. Какие именно не указано, и здесь возникают варианты, — пояснил Иговкин.

— И чо нам с того, ни холодно, ни жарко? — не мог понять ход его мыслей Игорь Харламов.

— Все зависит от того, как на это посмотрит следователь. Если с нужной для нас стороны, то в отношении «Циркона» все вопросы отпадут. Что касается «ЛиКа» и Барсукова, то уголовное дело может развалиться. Короче, все упирается в следователя.