Окалина

Михайловские пейзажи — это и повод рассказать о своей любви к поэту, понять и осмыслить органическую связь Пушкина-гражданина, Пушкина-поэта с родной природой, с народом.

Нельзя не заметить, что пушкинские места России чаще всего запечатлены художником в их осеннем или осенне-зимнем убранстве, тем самым пейзажист разделяет известные симпатии поэта именно к этому времени года, когда А. С. Пушкину особенно много и плодотворно работалось, когда он с восхищением признавался:

Унылая пора! Очей очарованье!
Приятна мне твоя прощальная краса —
Люблю я пышное природы увяданье,
В багрец и золото одетые леса…

Иные краски, иное настроение в пейзажах Орловщины, в частности Спасского-Лутовинова — колыбели таланта Ивана Сергеевича Тургенева. Пейзажи написаны не только под впечатлением произведений прекраснейшего певца русской природы, но и по внутреннему зову любящего сердца.

«Пруд в Спасском» — типично русский пейзаж. Он по-особому притягивает широтой и щедростью жизни, величавым покоем, поэтическим содержанием, цветом. Краски по-вечернему смягчены, приглушены, легкий прозрачный воздух постепенно переходит в светлую, предсумеречную дымку, мягко окутывая дальний лес на горизонте. На переднем плане — задумчивое, чуть тронутое слабым ветерком, зеркало пруда, а дальше на взгорке — молчаливое могущество темно-зеленой чащобы леса… Тишина и прозрачность.

С детских лет привлекал Федора Козелкова и самобытный русский писатель, его земляк, Сергей Тимофеевич Аксаков. Родившись в Уфе и многие годы проживший в Оренбургской губернии, Аксаков навсегда сохранил искреннюю привязанность к родному краю. Чувство природы у Аксакова было глубже простого эстетического любования ее красотами, он стремился проникнуть в ее смысл и суть, как писатель и как неутомимый исследователь. С ним художник связывает свои самые сокровенные представления о суровой красоте уральского пейзажа, о неиссякаемых природных богатствах оренбургской земли.

Цикл пейзажей «Литературные места России» — интересный, ныне продолжаемый художником — бесспорно, ценнейший подарок современникам и земной поклон русской литературе, сердечная благодарность и признательность ей.

У Козелкова не только в пейзажах много щедрости, любви к природе и людям, он и в жизни удивительно щедрый человек. Более семидесяти картин передал художник Оренбургскому музею изобразительных искусств, областному краеведческому музею, предприятиям, училищам и школам, музеям классиков отечественной культуры. Десятки репродукций с его картин публиковались в журналах «Огонек», «Москва», в центральных газетах.

В козелковских пейзажах нет человека, но видны дела его рук, приметы созидательной деятельности, облагораживающей и украшающей землю. Живописуя природу, Козелков далек от умиления стариной. Пейзажи его современны и своевременны, они помогают нам сегодня, в бурный век научно-технического прогресса, сохранять духовное равновесие, сберегать и накапливать в человеке человеческое…

Ведь для каждого из нас Родина — это не только машины и хлеб, мощные электростанции и заводы. Это — и песни народа, и тихая лесная речушка, и березовые перелески за околицей, и сирень у резного сельского крыльца, и веселая толчея подсолнухов вдоль старого плетня, и полевая дорога в хлебах… — все это вечно изменяющееся и обновляющееся и вместе с тем неизменно родное и близкое давно стало главным интересом, содержанием, поэтической и патриотической сутью полотен Федора Козелкова.

6. Оратай

Однажды в выставочном зале, где экспонировались пейзажи Федора Козелкова, мое внимание привлек молодой мужчина с обветренным крепким лицом, добрыми серыми глазами. Он пристально вглядывался в пейзажи, подходя к ним слишком близко. Надолго задержался у холста «Весенний день»: солнце припекает майскую пашню, и напоенная дождем и водополицей, она как бы дышит голубоватым паром. Попыхивая дымком, движется вдали по желто-серой стерне оранжевый трактор.

— Нравится? — спросил я осторожно, подойдя к мужчине.

— Да. Точь-в-точь… Пашня-то, глядите, ровна и мягка, как взаправдашняя. И как такое срисовать можно?! — с изумлением торопливо зашептал он мне, подвернувшемуся в многолюдном, но молчаливом зале, собеседнику.

— Вы из села?

— Да. Из колхоза «Путь Ленина». Приехал запчасти получать. Днем — в бегах, а вечерами стараюсь то в драмтеатр, то в кино, то на выставку попасть, — словоохотливо поделился посетитель и, отшагнув от висевшей на стене небольшой картины в багетовой рамке, вдруг откровенно посетовал: — Однако маловата картина. Извините меня, но пашню знаете как можно бы размахнуть? В полстены бы вот этой, а? Это же пашня! Если бы художник хоть одну зорьку покатался на пару со мной в кабине К-700, он такое бы увидел, такое бы рванул! — мужчина тряхнул кулаком у себя над головой.

— Вы пахарь?