Океан

Мы отстреляли половину боезапаса, но все стрелы ушли в темноту, на нас так никто и не вышел. Главная Дуга сделала своё дело – выживших не было. Я остановила стрельбу своей десятки, и за нами встала вся Дуга. Мы стояли в темноте с разряженными луками и вслушивались в крики, стоны и ржание до тех пор, пока не затих свист стрел в воздухе над лагерем. Стрельбу прекратили все Дуги.

Теперь шум доносился только из леса. Снова прокричала сова, теперь дважды, давая команду отбой, и мы начали собирать оружие в походное положение, как вдруг от самой кромки леса отделилась огромная чёрная тень и рванулась в нашу сторону. Амазонки не носят доспехов, они слишком тяжелы, и поэтому лучницы успели разбежаться в стороны. Эрриорский скакун промчался сквозь ряды их и исчез в темноте. В ножном колчане у меня оставалось пять стрел, их я и выпустила в ночные врата, захлопнувшиеся за конём…

– Она убила Океан, – Ученик мотал головой, словно пытался избавиться от этой мысли.

– Уже не хочешь прощать?

– Не знаю.

– Она помогла коню на плотном плане осуществить жертву, в результате которой ты стал Учеником и встретился с Учителем, конь же воплотился капралом, спасшим тебя от смерти. Он снова принёс себя в жертву, и ты можешь…

– Спасти её Прощением, – перебил меня Ученик.

– Да, замкнуть кольцо жертвенности.

Ученик упал на колени.

– Я понял, Учитель, её жертва была в том, что, являясь частью Плана, ей неведомого, она приняла его и выполнила своё предназначение, – слёзы полились из его глаз, и он произнёс: – Прощаю тебя за боль, причинённую тобой по незнанию, прощаю себя за неверие ближнему, пусть и врагу, прошу прощения у Бога за недоверие Его Плану.

Я опустился на колени рядом с Учеником, обнял его как сына и прошептал на ухо:

– Всё, что имею, отдам я тому,

Кто возвратит мне лачугу ту.

7

Я проснулся среди ночи от гнетущего ощущения, что за мной кто-то наблюдает. Луна в первой четверти висела прямо перед глазами, и её кособокая улыбка усиливала чувство тревоги. За спиной заворочался Учитель, я повернулся на шорох. Учителя не было. На его плаще, свернувшись кольцом, возлежал аспид. Даже в темноте ночи стало ясно, что он очень крупный, даже слишком для этих мест. Аспид, не моргая, смотрел на меня, и взгляд не принадлежал рептилии. Он пригвоздил меня к земле, сорвал одежду вместе с кожей и с пристрастием изучал, что там внутри. А внутри имелось сжавшееся от страха сердце, спазм в желудке и застывшая в венах кровь. Врата Животного и Растительного Царств распахнулись, и я начал стремительно превращаться в камень.

Аспид видел это, он моргнул, и кровь понемногу пришла в движение, а сердце позволило лёгким сделать вдох.

«Как же ты, Сын Бога, отпустил врага своего? – вполне ясно я услышал голос в своей голове. – Не ты начал войну, к тебе в дом пришли с оружием. Не ты ударил первым, били тебя и били из-за угла. Где же справедливость, если пришедший за твоей жизнью остался понятым и прощённым? Неужели Сыну Бога мало удара справа, и он подставит левый бок, не провоцирует ли он тогда обидчика на новое насилие?»

Меня всё ещё удерживал животный страх, я был не в состоянии отвечать. Аспид снова моргнул, моргнул вслед за ним и я. На плаще Учителя полулежала дева, на которой отсутствовало всё, кроме гипнотизирующего взгляда.

– Так лучше? – съязвила она.

– Лучше, если она будет одета, – с трудом выдавил я из себя, обращаясь к змию в её глазах.

С дамским гардеробом аспид решил не возиться и просто напустил тьмы так, что я не мог видеть будоражащих мужское воображение форм.

«Итак, могу ли я получить ответ?» – прошипело в моей голове.

– Я, Сын Бога, вижу во всём Бога, даже во враге.

Дева дёрнулась и растворилась во тьме… На плаще спокойно лежал Учитель, и его ровное дыхание успокаивающе подействовало на мою физиологию, хотя страх, уже не удушающий, оставался при мне. Около часа я пытался заснуть, мне не хотелось тревожить Учителя, но волнение от встречи было столь велико, что я разбудил его.

– Это был Враг рода человеческого? – закончил я вопросом короткий рассказ.

– Так думают люди, Бог так не считает.

– Почему Бог не считает Врага врагом?

– Помнишь свои рисунки на песке? Круг, Мир Бога, раздели чертой Дна пополам и поставь кресты в обеих частях. Крест вверху – Бог, крест в нижней части, в Антимире, – Антипод Бога, но не враг. Мир един, всё в нём есть эманации Бога. Поэтому Бог прощает всё и вся. Бог всепрощающ.

– Как же это осознать? – сказанное не укладывалось в голове.

– Этого не осознать, расхаживая в проявленном плане босиком и с дырой в кармане, хотя и с открытым сердцем.

– Опять смеёшься, Учитель?

– Смеюсь. Ты прекрасно знаешь, что нужно делать для осознания, – Учитель развёл руки, давая понять, что так и есть.

– Если я всё знаю, зачем ты? – уколол я его.

– Чтобы ты не сошёл с ума, – парировал Учитель. – Враг приходил познакомиться с тобой. Теперь твоя очередь для ответного визита.

– Это уже не смешно.

– Согласен, не смешно. Напротив, это очень серьёзно.

– Зачем мне эта встреча? – страх начал возвращаться ко мне, стоило подумать о ночном госте.