Океан

Заспанный водитель, кемаривший в машине, увидев выражение лица Чеснокова, включил мигалку, прикрепил её на крышу и с бешеной скоростью рванул с места.

***

Сгорбившейся старик, одетый как бомж, проходил мимо иномарки, его выдавали лишь глаза, когда он смотрел исподлобья.

– Чего тебе надо, урод, вали отсюда! Чего уставился?

Насмешка дьявола над смертными заставила сердце содрогнуться. Дверь за стариком закрылась тихо, когда четыре тела в машине, корчась от боли, захлебывались кровью. Сухое тело старика с удивительной легкостью перебросило на заднее сидение массивную тушу из-за руля, с торчащим из сердца металлическим предметом.

«Мальчик мой, я всё равно тебя спасу».

А в это время Наумов уже упал на землю.

С края обрыва он увидел свой корабль, стоявший на якоре, и как от него отделилась шлюпка, направляющаяся к берегу.

– А побыстрее нельзя? – торопил водителя Чесноков.

– Владимир Иванович, больше не могу, а то разобьёмся или собьём кого-нибудь, – оправдывался водитель.

Попрыгав в воду из шлюпки, бежали навстречу, намокая в воде, люди из его верной команды. Это были радостные лица его давно погибших друзей.

– Капитан, корабль ждёт тебя!

– Роман, – обратился он к впереди стоящему, – а где Седой?

– Остался на берегу.

– Без него я не поплыву…

– В наручники его.

– Да он готов.

– Не болтай, а делай! Приказы не обсуждаются. В багажник его.

– Кажется, перестарались, кидай его в багажник, и валим отсюда.

Усевшись по сидениям, они рванули, было вперёд, но тут же резко затормозили, потому что первая машина остановилась, тем самым, перекрыв выезд из двора.

– Этот чего ещё там тормозит? – закричал водитель.

Стекло первой машины поползло вниз.

Седой взвёл пулемет «УЗИ» и приготовил гранаты, исподлобья наблюдая за тем, как Наумова укладывают в багажник. Когда машина подъехала, он перекрыл ей путь, и когда кнопкой опустилось тонированное стекло, вынул «УЗИ».

– Огонь!

Машину, как иголками пробило пулями. Старик вышел и переложил тело Наумова из багажника расстрелянной машины в свою.

– Держись, мальчик мой.

Он достал гранату.

– Ешьте, свиньи.

Когда чёрная иномарка с визгом выскочила на дорогу, во дворе раздался взрыв.

***

Когда машина Чеснокова с визгом влетела во двор дома, там уже стоял уазик ППС и люди в милицейской форме с любопытством и боязнью рассматривали изуродованные тела внутри расстрелянной иномарки.

– Матерь Божья, живое мясо?!

Все повернули голову на машину с мигалкой, затормозившую рядом. Сержант не задавал глупых вопросов: Кто? Откуда? Зачем? Всё было понятно по номерам машины и мигалке, и тем более по матёрому взгляду человека, появившегося из машины. Поэтому он сразу принялся отчитываться:

– Приехали на шум перестрелки во дворе дома, но не успели – иномарка ушла быстро. Нам на этой рвани такую машину не догнать, – указал он на уазик ППС. – Объявили план «перехват» по городу, вызвали опергруппу. Не ожидали, что так быстро приедут.

Полковник, как бы не слушая его, пошёл на середину двора, к вытоптанной пыльной дорожке, идущей от дома к дому, разглядывая всё под ногами, пока не нашёл затоптанный чёрный блокнот. Раскрыв его, увидел уже изученный наизусть почерк:

Я умер вчера, меня отпевали,

Была вся родня, они все рыдали,

Я умер вчера, полпервого ночи,

Я встретил друзей, был рад я им очень,

Увидел я Бога красивые очи,

Меня омывали холодной водою,

Все рядом стояли…

Людей в форме удивляло поведение Чеснокова: «Что у него с рукой? Почему она спрятана под курткой, и что он сейчас делает?». Чесноков послюнявил палец здоровой руки и поднял её вверх, постоял и направился к мусорным бакам, что-то искать. «Фотография, уносимая ветром. Вот она». На него смотрела красивая девушка с карими глазами. О чём он думал, глядя на фотографию, где отражено лицо незнакомки, и куда уплыли его мысли?

За это время успела приехать настоящая опергруппа и начала суетиться, приехали эксперты, защёлкали фотоаппаратами, подкатила скорая, а он стоял и, молча, смотрел на фотографию. Старший опергруппы, поговорив с патрульными, направился к Чеснокову.

– Здравствуйте, товарищ полковник!

– Колобов? – он как-то привык к чудаковатому Колобку, своему бывшему подчинённому, забывая о том, что он майор убойного отдела, начальник следственной бригады. – Какие дела, Лёша?

– Да какие тут дела, столько трупов и ни одного раненого или живого. Мясо одно. Надежда на свидетелей и план «перехват», но если же круто замешано, надёжи на него мало, может, эксперты чего нароют интересного. Вы-то как тут раньше нас?

– Случайно.

– А я-то думал, что вы уже в Москве.

– Да, скоро, Лёша, скоро, – как-то по-особенному мрачно произнёс Чесноков.

– Понятно, а что вы тут в мусорке-то ищете?

– Ищу, может оружие какое кинули или что-нибудь интересное. Ничего на первый взгляд, но пусть твои пороют.

– Хорошо, сделаем, – сказал Колобов по привычке, хотя Чесноков был уже ему не начальник.

– Что за девушка в машине рыдает?

– Кажется, Анюта. Сейчас с ней бесполезно разговаривать.

– Кто был этот человек? – подошёл Чесноков к девушке.

– Вы и так обо всём знаете, полковник.

«Полковник, так это же та Анюта о которой говорил Маликов – Мотылёк…».