Океан и Деградация (СИ)

Роббин отвлекается от плиты, на которой жарит картошку, и хочет обратиться ко мне, но её взгляд натыкается на красное пятно, горящее на ткани моего свитера, поэтому дальнейшая реакция логична и ожидаема:

— Боже… — она чуть ли за сердце от шока не хватается. Я начинаю качать головой, оттягивая свитер:

— Это краска, — виновато опускаю глаза, не в силах наблюдать за испугом, который женщина пытается выдохнуть из себя, когда опирается руками на свою талию. Перевожу взгляд на Дилана, который с большей хмуростью изучает мои красные ладони, прекратив мыть овощи.

— Просто краска, — повторяю. — Извините.

— Ничего, — реакция Роббин мне ясна. Женщина указывает ладонью на мой свитер:

— Давай, я постираю, — начинает вытирать руки о полотенце. Я нервно качаю головой:

— Н-нет.

— У тебя нет одежды, верно? — женщина будто не слушает меня, я вижу, что она чем-то нагружена. — Надо с тобой в магазин выехать.

— Не нужно, я сама постираю сейчас, — уверяю, сжав пальцами ткань свитера, и с тревогой моргаю, ведь Роббин серьезным тоном повторяет:

— Так, снимай, — она явно не в настроении. — Дилан, — её руки необычно дрожат, пока она пытается ровно сложить полотенце. Парень оглядывается на неё, кажется, тоже обращает внимание на состояние матери, поэтому спокойно кивает в ответ, выключив воду.

— Помнишь, мы вещи в том году собирали? — даже её голос звучит иначе. — Ей дай примерить, — смотрит на меня, пытаясь проявлять привычное тепло, но её улыбка выглядит болезненной. — Временно возьмешь, ладно? Да и жарко, Тея.

— Мне не жарко, — хочу отказаться лишь по причине нежелания отнимать чье-то время, но Роббин оказывает на меня эмоциональное давление, когда повышает голос:

— Нет, не спорь со мной. Ладно? — вновь ворошит ткань полотенца, никак не может уложить его на стол. — Дилан, покажи ей, — повторяет просьбу жестче, и парень набирает воздуха в легкие, с напряжением стрельнув в меня взглядом. — Тея, снимай, — Роббин хочет направиться в мою сторону, чтобы, по всей видимости, самой стянуть с меня свитер, поэтому я напуганно отступаю назад, плечом ударившись о дверной косяк:

— Но… — шепчу.

— Мам, она снимет, — словно гром. Дилан громко и твердо произносит, а женщина тут же останавливается в шаге от меня, опустив свои дрожащие руки, и оборачивается, с каплей беспокойства взглянув на сына, который сердито смотрит в ответ, сурово процедив:

— Сегодня самообслуживание, — резким движением выключает плиту, скинув сковородку в раковину вместе с недожаренной картошкой, на что мы с Роббин одинаково реагируем. Вздрагиваем от громкого звука.

— Иди спать, — парень будто приказывает, и я на подсознательном уровне ожидаю привычного сопротивления со стороны Роббин: сейчас она обругает его и отхлестает тряпкой, но женщина лишь набирает воздуха в легкие, не выдыхая его на протяжении нескольких секунд. Её взволнованный вид настораживает. Она выглядит растерянной, словно на мгновение теряет связь с происходящим. Переводит взгляд на меня, нервно улыбнувшись, и проходит мимо, ладонью погладив по спине:

— Проследи, чтобы Тея поела, — обращается к сыну, спешно покидая кухню, дабы направиться в свою комнату. Оборачиваюсь, с хмурой растерянностью провожая Роббин взглядом, пока она не пропадает за стеной второго этажа.

Медленно возвращаю голову в нормальное положение, опустив глаза. Смотрю в пол. Дилан вытирает ладони о полотенце, скомкав его и бросив на стол:

— Идем, — указывает мне, направившись в мою сторону, и я на автомате отступаю назад, позволив ему выйти с кухни. Парень направляется к лестнице, и мне приходится смириться. Что-то мне подсказывает, сейчас не удачный момент для сопротивления. Мне придется послушаться его, а то вдруг перепадет… Всё-таки, я в полной мере побаиваюсь этого типа.

Поднимаемся на второй этаж. Слышу классическую музыку. Она исходит со стороны двери комнаты Роббин. Её это успокаивает? Шагаю за Диланом, перебирая пальцами воздух, и с опаской шепчу:

— У неё что-то случилось на работе?

— Да, она сильно переживает, — на удивление, теперь парень говорит со мной с меньшей грубостью в голосе. — Она не злится, но её забота начинает пугать, — выражение лица серьезное. Тормозит у порога своей комнаты, указав пальцем в сторону ванной:

— Иди, кинь в стирку свитер, я пока найду вещи, — не дожидается моего ответа, я даже рот не успеваю открыть, чтобы проявить слабое противостояние. Проходит к себе, оставив дверь открытой, а мне остается лишь глотнуть комка в горле. Моргаю, еле удержав горячую жидкость внутри. Конечно, глаза слезятся, но мне приходится быстрым шагом отправиться в ванную.

Не стану спорить. Вдруг он меня ударит?

Захожу в ванную комнату. Странно, но классическая музыка и на меня действует успокаивающе. Я не теряю своего напряжения, но с меньшей моральной растерянностью подхожу к раковине, встав напротив зеркала. Поднимаю глаза. Смотрю на себя. Делаю это не так часто. Правда, всё равно никак не воспринимаю свою внешность. Обычно у человека есть определенное мнение на свой счет. У меня его нет. Просто я. Просто…