Океан и Деградация (СИ)

— Тебе лучше остаться, — мистер Эркиз больше часа находится в комнате дочери, молчаливо наблюдая за её попытками присесть. Кажется, задача проста, но девушка никак не справится, и в этом виноваты многие разрушающие процессы, давно активизирующиеся в её теле.

Девушка морщится, простонав под нос, и сдавливает влажные веки, с тугой болью в голове попытавшись приподнять себя выше.

— Рубби, — мужчина подходит к кровати, нервно перебирая пальцами воздух, ведь никак не решится коснуться родной дочери. — Всё. Это край, — с сожалением и виной смотрит на неё, качнув головой. — Прекрати.

Рубби морально тянется вверх, но тело начинает опускаться обратно к кровати, и девушка стыдливо хнычет, всё-таки ложась головой на подушку. Руки ноют. Она по-прежнему не может поднять их к лицу, чтобы зажать пальцами нос и сдержать кровь. Не хочет открывать глаз. Не хочет видеть искаженный её сознанием мир.

— Чего ты добиваешься? — уже с упреком спрашивает Эркиз, взяв с тумбы салфетку, чтобы промокнуть кровь, которая увлажняет её губы, а девушка по-детски стонет, слегка запрокидывая голову от негодования и нежелания мириться с действительностью.

«Я жить хочу».

Раньше Браун не позволял себе надолго уходить из дома. Его заботило эмоциональное состояние матери, а потому он плевал на свое желание оказаться подальше от неё, от людей в целом и терпел постоянно присутствие кого-то рядом.

Но последние пару дней парень не был способен перенести чью-то компанию. Поэтому он практически ночевал в боксерском клубе. А теперь ожидал нескончаемых долбежек его мозга на этот счет, ведь «как ты смеешь не думать о моих чувствах?».

Поздний вечер. Дэн не придает значения свету, льющемуся со стороны окон кухни. Он открывает входную дверь, с тяжестью в мышцах удерживая спортивную сумку. Всё болит.

Из-за дверей кухни выходит женщина. Выглядит неплохо, словно собирается на какое-то мероприятие. Дэн слишком устал, чтобы разумно оценивать состояние матери.

— Дэниел? — женщина выглядит как-то напряженно, хотя она рада наконец увидеть сына, который впервые пропал так надолго. — Где ты был? — на её лице читается неподдельный шок и обида на парня, который не думает о её чувствах. Она себе места не находила, полагала, произошло нечто страшное. Дэниел необычно ведет себя в последнее время. Что ей остается думать? Только о худшем.

Парень устало взирает на неё с высоты своего роста и, поправив сумку на плече, обходит, удивляясь тому, что в такой поздний час мать не спит.

Равняется с порогом кухни, бросив незаинтересованный взгляд в помещение, и застывает на месте, вниманием въевшись в бутылку водки и нарезанные колбасы с сыром. Перетекает взглядом на отца, нервно топчущегося у своего стула и держащего его за спинку, словно в качестве защиты. Мисс Браун встает рядом с сыном, коснувшись его плеча ладонью. Подозревает, какие чувства вызывает картина выпивающих родителей, но всё в порядке, они просто решили немного расслабиться, это не так опасно, когда поддается контролю и воле.

— Что это? — Дэн ощутил укол разочарования и с ним же в глазах смотрит на мать, которая робко сжимает ладони, переглянувшись с мужчиной:

— Мы… просто захотели… ну… — почему она должна оправдываться перед ним? — Иди спать, — сглатывает. Они — взрослые. Он — ребенок. С чего вдруг она, его мать, обязана чувствовать стыд за желание опрокинуть рюмашку?

Опускает взгляд, сложив на груди руки. Дэн даже рот приоткрывает от шока. Женщина замыкается, закрывается от сына, хотя… он ведь… Парень хмурится. Серьезно? Она серьезно считает, будто это нормально? Позволять человеку с зависимостью пить в их доме? И пить вместе с ним? С мужчиной, который превратил долгие года их жизни в ад? Правда? Это какая-то шутка?

— Да пошла ты… — укол в груди не может проигнорировать. Ощущение, будто его предали. Женщина вмиг хмурится, вскинув взгляд, и встречает искреннее отторжение. Её сын выглядит таким выжатым. Он просто смотрит на неё, не веря, что это правда происходит.

Его взгляд леденеет, теряет эмоциональность. Он переминается с ноги на ногу, нечитаемым взглядом покосившись в сторону стола и бутылки, после чего опять зрительно встречается с матерью, с большим равнодушием процедив:

— Пошла ты.

Отныне, с этого самого момента, его ни черта не волнует. Его мать — человек взрослый. Пускай сама принимает решения и сама несет за них ответственность.

Больше он ей не поможет.