Океан вне закона. Работорговля, пиратство и контрабанда в нейтральных водах

Случай с Мас Гуном был не первым, в 2010 г. служащие индонезийского министерства рыболовства уже попадали в плен. Тогда индонезийцы арестовали пять малайзийских судов, которые незаконно ловили рыбу в индонезийских водах близ островов Бинтан (Индонезия) и Джохор (Малайзия). Во время конвоирования арестованных баркасов в порт подоспевшие катера малайзийской полиции сняли с задержанных судов трех индонезийских инспекторов. «Они были лучше вооружены, – рассказал мне один из этих троих, Сеиво Греуд Вевенгканг, когда я посетил его в Батаме. – Пришлось делать то, что приказали». Малайзийцы поместили пленников в тюрьму, где они провели три дня, пока шли дипломатические переговоры об их возвращении.

Самсон сказал, что большинство инцидентов решается на месте, и вспомнил о столкновении с китайцами: в 2005 г. три китайских военных корабля окружили его катер и захватили троих инспекторов, конвоировавших арестованные рыбацкие суда. «Китайцы гораздо толковее», – сказал Самсон. Они вернули его людей уже через 15 минут – как только индонезийцы согласились освободить задержанных рыбаков и их суда.

Рыболовный порт в Батаме очень походил на тот, что я видел в Понтианаке: гавань, заполненная десятками полузатонувших рыбацких судов, почти все из них вьетнамские. Я встретился с начальником местного рыболовного надзора Сламетом, который не меньше Самсона удивлялся поведению вьетнамцев.

Сламет сказал мне, что до 2013 г. его служба арестовывала главным образом таиландские суда. Многие из них были вооружены и подчас вступали в столкновения. С тех пор индонезийцы по большей части имели дело с вьетнамскими рыбаками, которые до сих пор не вели себя агрессивно и ни разу не вызывали на защиту корабли береговой охраны. На вопрос, чем, по его мнению, вызваны такие перемены, Сламет предположил, что тайцы, беззастенчиво браконьерствуя в чужих водах, с 2013 г. оказались в центре внимания собственных и зарубежных СМИ.

Европейский союз пригрозил Таиланду «желтой карточкой» – потребовал урегулировать проблемы незаконного промысла и морского рабства. «После этого таиландское правительство начало понемногу наводить порядок», – сказал мне Сламет. В то же время на незаконный промысел и другие злоупотребления на вьетнамских судах иностранные СМИ, ЕС и Соединенные Штаты практически закрывают глаза. Я спросил Сламета о судьбе Мас Гуна, но он отказался обсуждать тему. «Теперь это дело дипломатов», – кратко сказал он.

Попав на берег после конфликта с участием «Макана» и вьетнамских сторожевиков, я сразу послал электронное письмо Джеймсу Крэске, профессору международного права в Военно-морском военном колледже в Род-Айленде. Крэска специализируется на Южно-Китайском море. Я сообщил ему координаты места конфликта и спросил, в чьих водах он случился. «Никто не знает», – ответил он, пояснив, что такие границы устанавливаются переговорами, а в Южно-Китайском море Индонезия и Вьетнам еще ни разу не сумели договориться[319].

То, что границы оказались не определены, стало для меня неожиданностью. Во время событий, происходивших на моих глазах, Самсон был совершенно уверен в том, что «Макан» находится в своих водах. И охранники Понтианакского лагеря наотрез отказывались верить задержанным, которые утверждали, что вели промысел в водах своей страны. Вьетнамский офицер, с которым я вел переговоры по радио, тоже был уверен в своей правоте.

Как бы ни хотелось доверять законности линий, проведенных на карте, истинные морские границы и юрисдикция акваторий определяются, прежде всего, военной силой. Тот, кто лучше вооружен, «автоматически» оказывается в дружественных водах. С другой стороны, задержанные выдвинули неопровержимый довод о рыбе, которую выловили. Мы привыкли считать, что на нашей планете имеются пять главных океанов и десятки морей. Но ведь в действительности все это – одна громадная масса непрерывно циркулирующей воды, не знающая ни границ, ни навязанных человеком законов. Это известно рыбам и добывающим их рыбакам, пусть даже политикам и чиновникам, распоряжающимся морскими делами, хочется думать по-другому.

Восстанавливая картину того, что произошло во время поездки в Индонезию, я попытался описать событий в самом простом и нейтральном виде. Каждая из сторон конфликта арестовала людей с другой стороны. Кто имел на это больше права? В чьих водах случился инцидент? Какие действия, предпринятые в ходе конфликта, допустимы с точки зрения закона? Кто чуть не убил Мас Гуна? Ответить на эти вопросы было трудно, потому что факты не желали укладываться в жесткие рамки. А вскоре стали совсем малопонятными.