Океан вне закона. Работорговля, пиратство и контрабанда в нейтральных водах

Еще больше усложняет положение реакция индустрии судоходства на обстановку в заливе[347]. Подчас она выглядит поистине извращенной. Например, транспортные компании и страховщики резко взвинтили сборы по страховке от пиратства (свыше $23 за стандартный контейнер), чтобы покрыть расходы на обеспечение безопасности, которые на больших судах могли достигать четверти миллиона долларов за рейс. Даже с учетом расходов на частную охрану и случающиеся изредка многомиллионные выплаты выкупа пиратам компании и команды судов иногда извлекали выгоду из угрозы сомалийского пиратства.

Некоторые эксперты указывали, что международные военно-морские патрули, возможно, усугубили проблему незаконного промысла в водах Сомали. Суда, управляемые сомалийцами, зачастую заставляли вернуться в порт, поскольку военные подозревали в них пиратов. В это же время суда-браконьеры, особенно из Китая, Тайваня и Южной Кореи, могли беспрепятственно ловить рыбу, поскольку перед коалиционными силами ставилась задача пресечения пиратства, а не противодействия преступной эксплуатации рыбных ресурсов.

Однако трудно отрицать, что организация охраны дала положительные результаты. Большинство военно-морских экспертов считают, что к 2013 г. число нападений сомалийских пиратов сократилось в основном из-за патрульных рейдов военных кораблей и наличия вооруженной охраны на борту торговых судов. Отправляясь в Сомали, я знал, что это небезопасное место на карте морей, но пиратов вроде бы уже усмирили, власти Пунтленда вроде бы всерьез собирались бороться с незаконным выловом и частные охранные подразделения вроде бы стали соблюдать какие-то приличия. В общем, казалось, что дело пошло на лад.

…

Когда я добрался до Пунтленда, много лет балансирующего на грани выживания, там царил хаос. Несколькими неделями ранее горстка военных подняла в местной столице Гароуэ мятеж и на некоторое время захватила часть здания парламента. Причиной бунта военных была многомесячная невыплата жалованья. В Босасо боевики «Аш-Шабааб» напали на отель International Village и убили несколько охранников. Одного из членов законодательного собрания взорвали, подложив мину в автомобиль. Четырехмиллионное население Пунтленда страдало от сильной засухи, ставшей причиной смерти нескольких сотен человек.

Готовясь к поездке, я получал от различных чиновников Пунтленда заверения в том, что получу беспрепятственный доступ в структуры МПП и ССО, а также к президенту автономного государства. Мне выдали въездную визу на месяц. Однако потом положение изменилось, и мне сообщили о других условиях. Доступ к МПП мне уже не гарантировали; ознакомление с работой ССО и встреча с президентом оставались возможными, но для этого мне надлежало сидеть в отеле, а там видно будет. «Никаких гарантий» – как сказал мне по телефону начальник канцелярии президента Пунтленда после того, как я прилетел в Босасо.

Позднее я узнал, что причиной изменения программы оказалась паника, которую мой визит вызвал в министерстве рыболовства Пунтленда. По словам начальника президентской канцелярии и других представителей «внутреннего круга», министр рыболовства Абдурахман Джама Кулмийе категорически возражал против моего приезда. Как объяснили чиновники, он заранее боялся того, что я напишу о выдаче его министерством лицензий на промысел статью, которая наведет на мысли о коррупции и на вопрос, почему на общественные нужды идет столь малая часть дохода от лицензий. Я, как мог, постарался успокоить представителей пунтлендских властей, уверяя, что прежде всего намерен осветить успехи, достигнутые Сомали за последнее время, в том числе арест браконьерских судов «Греко».

В конце концов я сам дозвонился до Кулмийе, чтобы объяснить ему свои намерения. Я сказал, что хотел бы ознакомиться с действием МПП и ССО по охране вод Пунтленда. «Я нисколько не возражаю против вашего посещения Пунтленда, – ответил Кулмийе, – и буду помогать вашей работе. Обещаю вам всестороннюю поддержку». Тем не менее я закончил разговор, ощущая тревогу из-за тона своего собеседника.

А в Министерстве рыболовства шли горячие споры насчет того, как быть с моим, как теперь выяснилось, нежелательным визитом. Одна сторона требовала аннулировать мою визу. Другая сторона, взявшая в конце концов верх, считала, что впустить меня в страну можно, но следует ограничить мои действия. Поэтому визу мне выдали, но приставили ко мне переводчика, который должен был прежде всего надзирать за мною. Его основной задачей было присутствовать при всех моих разговорах, даже (или в первую очередь) тех, когда все участники говорят по-английски и переводчик вообще не требуется.