Океан. Выпуск четвертый

— Пожевать бы чего, а, Дик? — сказал Валька.

Живот подтянуло под самые ребра. Хоть бы ягодку какую обнаружить! Хотя какие могут быть ягодки? Весна. Вот кролика бы! Зверьки то и дело вышмыгивали из многочисленных нор, и Валька швырял дубинку, пытаясь подшибить какого-нибудь, но не из пещеры он, Валька Шубин, а цивилизованный человек: сноровки дикарской не хватало.

— Дик, возьми кроля, возьми! — несколько раз просил Валька пса, но Дик не понимал, о чем просил его человек, а может, считал шустрых зверьков несерьезной добычей.

Поселок китобоев остался позади, и уже не видно его было, если поглядеть назад, но дорожка, выложенная неровными каменными плитами, не кончалась, и Валька подумал, что, может быть, она и выведет его в бухту Морбиан. Но тут его внимание привлекло нечто странное, показавшееся впереди: лес не лес, а искривленные, отшлифованные ветрами и дождями стволы стояли в долине у подножия скал. Ни веточки на стволах, ни сучочка. Валька прибавил шагу. Не лес это был, а кладбище китобоев, не стволы — белые ребра китов, вкопанные в землю вместо крестов… Сколько же моряков приняла в свои недра эта земля! «Джим Кабот» — было грубо вырублено на одном из костяных стволов, «Генрих Уотсон» — на другом. «Ганс Мюллер» — на третьем… А это? «Иван Козлов, к/п «Мария»… Валька остановился, погладил ладонью холодную, покрытую снизу, от земли, зеленым налетом кость. По каким только уголкам планеты не рассыпаны кости россиян!..

Гром наката нарастал. Василий Васильевич с тревогой всматривался в берег: в бухте — и такая волна… Ветер не стихал, стремительным потоком тек он над водой, срывая с гребней волн пену и брызги. Шлюпка то взметалась на вершину волны и некоторое время мчалась вместе с ней, то проваливалась между двумя водяными холмами, и все скрывалось из виду: берег, танкер… Вот она вновь взлетела на волну! Боцман, сидящий на носу шлюпки, закричал что-то и резко махнул рукой влево. Василий Васильевич круто положил руль на правый борт, и шлюпка проскочила мимо скалы, высунувшей из воды свою скользкую, обросшую бурыми водорослями макушку… Ч-черт… пронесло…

Уа-аа-а-ах-хх!.. Ударилась волна о берег и раскатилась, рассыпалась пенными языками. Оставалось еще два-три десятка метров, какие-то несколько минут… Главное — уловить момент и скорость, попасть на гребень волны и уже вместе с ней катиться на пляж! Если не угонишься за волной, уйдет она вперед, поднырнув под киль шлюпки, и плохи тогда дела: следующая волна выгнется горбом, рухнет сверху и потянет под себя… То же случится, если шлюпка опередит волну: выскочит вперед, сорвется с гребня и ухнет под него.

Ну, вот она, волна! В пене, плеске воды и реве ветра шлюпка пронеслась к берегу и вдруг вся содрогнулась от удара. Выпустив румпель из рук, Василий Васильевич кулем рухнул на банку и почувствовал, как шлюпку разворачивает бортом к волне. Вскочив на колени, Василий Васильевич ухватился за румпель, но было уже поздно. Кажется, с самого неба в накренившуюся шлюпку рухнули десятки тонн резко пахнущей глубинами воды…

Все смешалось: где верх, где низ? Ноги ударились о грунт. Чувствуя, как воздух разрывает легкие, Василий Васильевич вынырнул и, отплевываясь, кашляя, огляделся. Кто-то из ребят уже брел по пояс в воде, выбираясь на пляж, кто-то полз… Рядом показалась голова боцмана.

— Кха-а-а!.. — откашлялся он и крикнул: — Где… кха-а… док…

— А-а-а-ай-а!.. — донеслось из-за гребня очередной волны.

Боцман развернулся и поплыл ей навстречу, нырнул в зеленую толщу воды и пропал из глаз…

Устланная каменными плитами дорожка кончилась, Валька миновал кладбище китобоев, и идти стало тяжело: долина была покрыта мелкими буграми, в основаниях которых кролики понарыли себе нор. Валька то прыгал с бугра на бугор, то проваливался ногами в глубокие норы. Устал. Ноги дрожали. Валька все чаще спотыкался и подолгу сидел на какой-нибудь из кочек, и так не хотел вставать… Сунуться бы лицом в приятно пахнущую траву и засопеть в две дырочки… Но почва между кочками была водянистой, да и ночь приближалась. И время от времени до Валькиного слуха доносился собачий лай. Засопишь тут!.. Заслышав голоса собак, Дик поднимал уши торчком, как бы отвечал на лай, и порой даже бросался к скалам, в сторону собачьих голосов, но потом возвращался к человеку.

Что за псы? Валька крепче сжимал свою дубинку. Свои?.. Под своими он подразумевал псов из стаи, в которую входил и Дик, удравший, видимо, из поселка Порт-о-Франс.

Чужие?.. Усталость валила с ног. Сколько он уже отмахал с утра? На судне ты хоть и на ногах целыми днями, но все же не та нагрузка. Ох, выбраться бы побыстрее к людям! И — на танкер к своим товарищам, друзьям.