Океан. Выпуск четвертый

«Здравствуйте, Сергей Николаевич!

Не знаю, помните ли Вы меня — ведь прошло три года. Скорей всего — да, потому что таких случаев у вас, наверное, было не так уж много.

Я Саша Савчук, тот самый, которого вы выудили из моря в состоянии полутрупа, а сами на обратном пути чуть не отдали богу душу.

Не буду запоздало каяться и бить себя в грудь. Вы моряк и таким штукам не верите. Чистили меня долго, с песочком, как якорный канат. Заблестеть не заблестел, а ржавчины сошло немало. Сейчас служу в армии. Вроде нормально. Коллектив не жалуется.

В общем, спасибо Вам за все и от меня и от матери. Вы для меня теперь вроде крестного отца, хотите Вы этого или нет. Я все собираюсь приехать, посоветоваться с Вами кое о чем. Как Вы на это смотрите?

Думаю все же стать моряком. Парадокс, скажете Вы. Возможно. Но ведь клин вышибают клином, не так ли?

Если ответите, напишу более подробно.

Ваш Александр Савчук».

Александр Еременко ФРАНЦУЗСКИЙ РЕЙС Дневник помполита

ЧЕТВЕРГ, 11 ОКТЯБРЯ

Чтобы проложить путь через бурные просторы океанов и морей, человеку, кроме судна, нужны маяки. Нужен и причал, который венчает конец пути. Нужен город, где стоит дом моряка и где ждут его родные и близкие люди. Для меня такой город — Новороссийск.

Я ехал в машине на Шесхарис и мысленно прощался с родным городом. Новороссийск был по-осеннему печален и красив. Красив не внешним обликом, а внутренней знакомостью своих улиц и площадей. Как лицо матери или отца вечно красиво для любящего сына, так и город, пробуждающий чувство глубокой сыновней нежности, необъяснимо красив. Проехав Стандарт, я стал готовиться к предстоящей встрече с экипажем танкера «Гдыня» и мысленно перебрал события последних дней…

Неожиданная радиограмма о том, что меня списывают с танкера «Житомир», была огорчительна. Я так настроился на рейс в Антарктику! Жалко было бросать начатое дело. Жалко было расставаться с людьми, которых едва успел понять за три коротких рейса и для которых еще ничего не успел сделать. Но такова судьба первого помощника капитана резерва. Он работает не там, где хочется, а там, где потребуется.

— Как настроение? — любезно поинтересовался инспектор отдела кадров Владимир Григорьевич Кругликов, когда я предстал перед ним с немым вопросом на лице.

— Отменное, — ответил я.

— Отдыхать не дадим, — категорично заявил Кругликов и объяснил мне ситуацию…

Подменных помполитов не хватает. Поэтому Баранову (штатному помполиту «Житомира») не дали «добро» на отпуск без содержания и вызвали его на судно. Мне же предстояло новое назначение.

— Пойдешь на «Генерал Шкодунович», — в заключение сказал Кругликов и направил меня в партком на инструктаж.

От отдела кадров до парткома десять минут ходьбы. Но если за пять минут, как поется в известной песне, можно сделать очень много, то за десять минут можно сделать в два раза больше.

В парткоме я получил инструктаж, но только не на «Генерал Шкодунович», а на «Гдыню»! Воистину нет худа без добра. «Гдыня» собиралась в четырехмесячный рейс, и передо мной засияли миражи южных морей. К тому же было интересно поплавать на крупнейшем танкере пароходства. Беспокоило только одно: как меня примут на новом месте…

Капитан танкера Иван Ильич Ткаченко, плотный, коренастый мужчина, вяло пожал мне руку и сказал:

— Что это они? Теперь на каждый рейс будут мне нового помполита присылать?

— Начальству виднее, — уклончиво ответил я и смутился от чувства неосознанной вины.

— А мне все равно, — махнул рукой капитан. — Только чтобы хорошие фильмы на рейс получили…

В Моркинопрокате мне сказали, что рейс «Гдыне» изменен. Пойдем во Францию. Вот тебе и южные моря! А капитан мне об этом ни слова. Более того, вернувшись на судно, я узнал, что он просил оставить на короткий рейс прежнего подменного помполита. Досадно, что моя физиономия не внушила ему доверия. А будет еще досаднее, если через какие-нибудь десять суток придется снова собирать чемодан…