Океан. Выпуск второй

— А кого из ваших ты считаешь лучшим? — спросил начальник крабофлота, хотя хорошо знал и был твердо убежден, что лучший из лучших — перед ним: Семеныч, первая путина которого началась в невыразимо далеком и трудном 1947 году.

Старшина ответил сразу и без колебаний:

— Женьку Карповича. Только вин в этом годе на путину не пошел. Зимой по гололеду ногу сломал.

— Пошел, — обрадованно сказал Евгений Михайлович. — Как выписался из больницы — и вдогонку. Не утерпел, бродяга, хотя врачи не рекомендовали. Так он — ко мне, и так просился! Мол, Настя на путине, и он к ней, негоже им разлучаться.

— Любят они друг дружку, — солидно заметил Хохол. — Женька морской человек и баба его морская!

— А отчего ты считаешь Карповича лучшим?

— Не я один так смекаю.

— Но ведь он из твоих учеников. Он у тебя на боте ловцом начинал. И тебя, Семеныч, выходит, превзошел. Почему?

— Женька хватче меня, — коротко ответил старшина.

— Хватче? Но ты на своей «пятерке» вон что вытворяешь, впереди всех идешь, хоть на Героя тебя представляй! А у Карповича как никогда…

— Так он на «Никитине» с Ефимовым, — подал голос кто-то из ловцов. — А у Ефимова такая полоса, не везет второй год, хотя он, вы это знаете, Евгений Михайлович, старый и самый опытный капитан-директор. Не надо было Карповичу идти на «Никитин»!

— Так не он пошел, а его жена. И он за ней, — сказал моторист, высовывая голову из рубки. — Я еще зимой говорил Насте: бросайте вы с Женькой Ефимова. Все чуют, у него не та полоса! Но разве она послушала?

— Правильно, шо не послухала тебя, дурня! — вдруг рявкнул страшным голосом Хохол и, не смущаясь присутствием начальника крабофлота, оторвал левую руку от рубки и, как молот, опустил мозолистую ладонь на голову моториста. — Карповичи завсегда с Ефимовым. Куды Ефимов, туды и они, потому как в беде друзей не бросают!

Тут мотобот дернулся и поехал вверх.

УТРО. ОХОТСКОЕ МОРЕ

«Боцману на бак!» — раздалась команда из динамика, и она разбудила смертельно уставшего Серегу.

Но Серега не огорчился. В голосе вахтенного штурмана было столько морской категоричности и столь милого Серегиному сердцу металла, что он тут же открыл глаза. Темно, ничего не видно в каюте и тихо, если не считать журчания воды в той стороне, где иллюминаторы, да прерывистого храпа Кости, который спал напротив Сереги. Другие жильцы каюты спали как мертвые: конопатый Вася-богатырь и бородатый Василий Иванович, моторист их «семерки», мужик лет сорока, человек закаленный, в море он половину жизни. Того, кто на диване свернулся калачиком, считать нечего. Петро не из команды «семерки», появился в каюте недавно и тут, на диване, не заживется. Вот устроится на «процесс», у него начальник конкретный будет, и начальник выбьет ему у пятого помощника капитана постоянную койку. Но Петр, быть может, на плавбазе не задержится, потому что парня тянет на траулер-разведчик, на «Абашу», откуда ушли два или три матроса, люди, попавшие в море впервые. Они не вынесли качки. Эти траулеры качает в Охотском и Беринговом морях или в океане прилично, вроде гигантских качелей: то взлетаешь метров на двенадцать — пятнадцать вверх, то опускаешься. И так сутками. А на плавзаводе проще, вроде легче в шторм, хотя и этой махине величиной с пятиэтажный дом достается. Плавзавод ведь как кубышка, борта высокие, надстроек много, и оттого парусность большая, а машины слабые, четыре тысячи лошадей всего. Чепуха для такого водоизмещения! И ведь еще вдоль бортов висят на мотобалках по шесть морских ботов, каждый из которых, ну, быть может, немного меньше русских кочей, пересекавших когда-то Охотское море от устья Амура до берегов Западной Камчатки.

— Боцману на бак! — повторил, со вкусом вслушиваясь в раскаты собственного голоса, вахтенный штурман Базалевич. — Майна якор-р-рь!

А Серега вытянулся на койке — осталось немного до подъема — и мысленно представил себе, как это он вместо штурмана сказал тоном, не терпящим возражений: «Боцману на бак! Майна якорь!» И как он, а не Алексей Георгиевич на вахте отошел от радиотелефона, прошел мимо рулевого, озабоченно покосившись на последнего и на компас: никогда не вредно лишний раз убедиться, точно ли по курсу идет судно, не надо ли дать машинами чуть вперед или назад, влево или вправо. Поставить плавбазу неподалеку от своих сетей, не напороться на чужие, не сбить вешки — вот что главное. А потом, когда зайдет капитан-директор флотилии, можно лихо отрапортовать:

«Илья Ефремович, смайнали якорь. Пять смычек на дно положили. Пожалуй, хватит, тут грунт вязкий и течение несильное. Справа по борту полкабельтова, не больше, начинается порядок сетей первого мотобота, слева от кормы в двух кабельтовых, если не ошибаюсь, японская вешка».