Океаны в трехлитровых банках

– Познакомься, папочка. Это мой муж Луи! Запомнишь или тебе записать? – говорит тетя Лола голосом, который я до сей поры еще не слышала, и целует мужа взасос.

Я понимаю, момент неподходящий, но в моей голове крутится пластинка с той дивной музыкой и слова: «Мир прекрасен».

Глава одиннадцатая

В ту ночь дед Яша не ночевал дома. Утром, когда он вернулся, тети Лолы и дяди Луи уже не было. Они уехали.

Дедушка Янкель на седьмом небе от счастья, когда я говорю ему, что хочу почитать в его кабинете. Он, как никто в нашей семье, понимает, что чтение – процесс интимный. Поэтому читать нужно наедине, в тишине, при запертой двери с табличкой «Не беспокоить». Только так – не иначе. Он и я смотрим на чтение как на свидание.

На протяжении долгих десятилетий дедушка был окружен людьми: пациентами, учителями, учениками, друзьями, врагами, приятелями, ненавистниками. Потом возникла потребность в одиночестве – пришло время для Господа и книг. Дедушка поселил Бога в своем сердце, а многотомники – на книжных полках, и с этого дня его жизнь обрела новый смысл, неведомый до сей поры. Возле него остались лишь самые родные и те, кто уважает его личное пространство.

«Больше читай!» – говорит он мне постоянно.

А я считаю, что окружать себя надо не вещами, а людьми. И чем больше их будет, тем лучше! Будь я лишь дочкой, были бы у меня только родители. Они бы дали мне много, но не так много, как если бы я была еще и внучка. Каждый день с бабушками и дедушками мне дарит что-то новое, неизвестное.

Бабушка Оля рассказывает мне о Новом Завете, правда, все время забывая о Завете Ветхом.

Но на этот случай у меня есть дедушка Янкель с Талмудом.

Бабушка Роза тоже может внести в мое воспитание лепту – научить правильно крутить задом. «Чтобы не вульгарно, но стимулирующе для мужских глаз» – ее слова. Она научит красиво выходить из машины и достойно садиться в нее.

Есть дедушка Яша. Он научил меня давать под дых хулиганам и смотреть на звезды, называя имя каждой.

И есть прабабушка Геня… Про которую я расскажу вам позже. Которая – самая лучшая и самая главная.

Дедушка Янкель сидит в любимом кресле, которое давным-давно протерлось и приобрело форму своего хозяина – отпечаток его тела. На дедушке клетчатый шотландский плед, над ним – желтый с коричневыми полосками абажур. В правой руке у деда стакан с железным подстаканником. Черный крепкий чай из Цейлона, с лимоном, с семью кубиками рафинада на дне – таков порцион этого человека. Сколько существую я, столько существует эта традиция. В его карманах всегда найдется и для меня немного «сладкого наркотика».

– Деда, мне бы почитать…

Дедушка – только что спавший – открывает широко глаза, залпом выпивает чай, оставив на дне дольку лимона, вскакивает с кресла.

– Ребенок хочет читать, и не в туалете! – дедушка поднимает голову и руки к небу. – Барух Ашем! Все-все! Оставляю тебя одну. Читай! Все мои книги – твои книги! И так будет, когда я умру. Помнишь?

– Помню, деда. Помню…

Дедушка оставляет меня наедине со сладким запахом старых книг. Читать – не перечитать! А перенюхать можно. Лучший в мире запах – запах обветшавших книг, лучший в мире звук – звук перелистываемых страниц.

В углу кабинета стремянка – моя добрая подружка. Она подружка для всех, у кого ноги коротки. Я часто провожу свои дни в прыжках, напоминая кенгуру на батуте. Дедушкины книги систематизированы. Как в библиотеках. Алфавитная картотека книг – в деревянных ящичках. Всех книг, кроме запрещенных. Последние – в месте, которое не моего ума дело.

Под коричневой кожаной обложкой с золотыми тиснеными буквами есть ответ на вопрос, который мучает меня со вчерашнего дня – со встречи с тетей Лолой. В моих руках «Энциклопедия улиц Киева XIX–XX веков»: благоухающие страницы с необычайно красивым шрифтом и старыми фотографиями. Быстро нахожу название улицы и номер дома, где живут дедушка Яша и бабушка Оля. Сейчас я постигну тайну, которую скрывает их очаг.

И вот я вхожу в мир взрослых, в мир, в который меня не хотели пускать. Сегодня я узнаю о вещах, о которых говорят за спинами детей; по ночам, когда мы спим, обнявшись со своими игрушками, – говорят шепотом; если же мы некстати оказываемся рядом – переходят на идиш, как это часто делают бабушка Роза и прабабушка Геня.

«Дешевый бордель в начале XIX века, который в конце века становится элитным публичным домом…» – читаю я на двести семнадцатой странице.

Вот как и где дедушка Яша не хочет, чтобы заканчивала свои дни тетя Лола…