Ох и трудная это забота – из берлоги тянуть бегемота. Книга 3

Все бы так и получилось (или не получилось, только, кто же теперь разберет), но угроза полного разгрома в Восточной Пруссии заставляет Главный штаб тевтонов отобрать у фон Клюка два корпуса и кавалерийскую дивизию, прикрывающие его силы со стороны Парижа, и перебросить их в помощь 8-й прусской армии.

Здесь надо отметить, что после жесточайших звездюлей, полученных франками в приграничных сражениях, их главком, генерал Жоффр, нашел в себе силы на практике воплотить лозунг о превентивном расстреле генералов мирного времени. Ну, может не так круто, но треть генералитета он вышвырнул, оставив только сильных и нахальных.

В результате, не будь дураками, франки тут же вломили во фланг и тыл зарвавшимся тевтонам, а разыгравшаяся битва стала называться «Чудом на Марне». С этого момента война на западном фронте перешла из маневренной в позиционную, а фрицы потеряли надежду на победу.

А вот русским армиям не повезло. После успехов 1-й армии, Жилинский решает, что коль скоро тевтонов перед 1-й армией не наблюдается, стал быть, они частью драпают за Вислу, а частью отступают к Кёнигсбергу.

Почему не обратили внимание на сведения, авиаразведки? Почему едва отгремели пушки, не послали с разведкой десятки казачьих разъездов, Звереву понять было не под силу. Пусть они не спали двое суток, пусть из десяти, вернется только один разъезд, но зато появится информация, на основании которой можно обоснованно принимать решения.

Риторические вопросы задавать можно до бесконечности, но смысла в этом большого нет, зато Ренненкампф, вместо запланированного шествия на соединение с Самсоновым, получает приказ Жилинского, отвернув к северу, идти на отсечение Кёнигсберга.

«Не сплоховал» и главком 2-й армии Самсонов, настоявший на перенесении главного удара своей армии с северного направления на северо-западное. В этом случае он шире охватывал отступающего противника.

С этого момента вместо встречного марша, русские армии стали наступать по расходящимся направлениям. Вскоре между ними образовалась огромная брешь и участь всей операции в Восточной Пруссии стала незавидной. Вопрос заключался лишь в масштабе потерь.

В это же время, получившая солидное подкрепление 8-я германская армия, поставила заслон на пути армии Ренненкампфа, и, стремительно объехав фронт по рокадной железной дороге, навалилась на армию Самсонова.

Тринадцатого августа армия Самсонова наталкивается на неожиданно сильное противодействие противника, а ее правофланговый 6-й корпус, потерпев жестокое поражение, отброшен от Бишофсбурга к Ортельсбургу.

Казалось бы, есть все основания встревожиться, но такового пока не наблюдаются.

Четырнадцатого августа, командующий 1-м армейским корпусом генерал Артамонов лично доложил Самсонову по телефону, что его корпус «стоит, как скала» и что командующий армией «может на него вполне полагаться», а спустя полчаса отдает приказ об отходе всего корпуса, не сообщив об этом Самсонову. В результате левый фланг армии обнажился на десятки километров.

Насторожил рассказ раненого связиста из штаба армии. Якобы его коллега из штаба корпуса, клялся и божился, что лично получил из штаба армии телеграмму с приказом Самсонова о спешной передислокации к югу от Сольдау.

Что это было, противодействие тевтонов? Несколько неожиданно, но в совершенстве знающих русским языком в рейхсвере хватало, а технической грамотности фрицев можно было только позавидовать. А может это запущенное Артамоновым оправдание собственной трусости? Ответить на этот вопрос так и не удалось, тем более, что очевидец вскоре погиб, но корпус это вам не горстка бойцов. Тридцать тысяч штыков с приданными средствами усиления, так просто не сломить. Для этого надо десять — пятнадцать часов непрерывных атак превосходящими силами.

Одновременно с отступлением 1-го корпуса, тяжелейший удар обрушивается на стоящие в центра 13-й, 15-й и 23-й корпуса. В результате плохо укомплектованный 23-й корпус генерала Кондратовича понёс потери и отступил на Найденбург.

Самсонов, не ведающий о оголенном левом фланге, отдает роковой приказ о наступлении силами 13-го и 15-го корпусов во фланг западной германской группировки.

Скорее всего, почувствовав, что ситуация стремительно ухудшается, Самсонов занервничал. Иначе трудно объяснить его дальнейшие действия — вместо руководства армией, командарм с оперативной частью штаба армии утром 15 августа прибывает в штаб 15-го корпуса для непосредственного руководства сражением.

В результате необдуманного шага, была потеряна связь со штабом фронта и фланговыми корпусами, а управление армией — дезорганизовано.

Со слов раненых офицеров 15-го корпуса следовало — Самсонов, заслушав доклад командира корпуса генерала Мартоса о развитии ситуации, и его предложение о немедленном отводе войск, решил оценить ситуацию из штаба первой дивизии, но едва командующий отъехал на две версты, как точку в его судьбе поставил тяжелый германский снаряд, уничтоживший передвижной узел связи вместе с офицерами штаба армии, и тяжело ранивший командарма.