Ох и трудная это забота – из берлоги тянуть бегемота. Книга 3

Сказанное Михаилом во многом перекликалось с прозвучавшем на семинаре. Новизна заключалась в затронутой теме — на первом плакате сопоставлялось падение потребления солдатом хлеба, и рост протестных настроений на фронте.

Данные за 1915…1916-й годы, экстраполировались на 1917-й год. Кривые на графиках пересекались в средине лета, а погрешность давала разброс от средины июня до средины августа 1917-го года.

Самотаев не лукавил. Поступающая с конца пятнадцатого года информация говорила о росте недовольства в солдатской среде, и сегодня эта армия воспринималась им, как готовый взорваться котел, а в братаниях были замечены сотни полков.

С лета до конца шестнадцатого года потребление хлеба солдатом на передовой снизилось с трех фунтов до двух, а в прифронтовой полосе до полутора. Лошади почти не получали овса, что ставило крест на быстром войсковом маневре.

Первый грозный звонок прозвучал в самом конце декабря 1916-го года, когда в ходе Митавской операции 17-й Сибирский полк отказались идти в атаку. Тогда же к нему присоединились другие части 2-го, а затем и 6-го Сибирских корпусов.

С этой бедой командование с трудом, но справилось: около ста активных участников выступления были расстреляны, несколько сот были отправлены на каторгу, но, как говорится, это был «еще не вечер».

На втором плакате сопоставлялись падение потребления хлеба заводскими рабочими, рост цен на продовольствие и нарастание забастовочного движения на заводах. На этот раз пересечение кривых приходилось на средину марта семнадцатого года, а разброс давал интервал от средины февраля до средины апреля. Не факт, что точки пересечения являлись моментами социального взрыва, но все говорило о серьезности положения.

Естественно всплывал вопрос — лукавили ли переселены? Как это ни странно, но практически не врали. Когда исходные данные были переданы соискателю профессорского звания при кафедре политической экономии и статистики Санкт-Петербургского университета Николаю Кондратьеву, фактический первооткрыватель «Кондратьевских циклов в экономике» пришел к аналогичным выводам. Зная реальны даты, переселенцы почти ничего не корректировали.

Бывшие выпускники Высших курсов управления излишней доверчивостью не страдали — здесь собрались самые толковые, с лидерскими задатками. Поэтому результаты оспаривались, но с выводами, в общем-то, согласились. Еще бы! Кому как не «железнодорожникам» было известно, что половина локомотивов вышли из строя, а топлива катастрофически не хватает для подвоза продовольствия в столицу империи. Не говоря уже о намечающейся нехватке хлеба.

Служащие больших заводов о проблемах на железке знали опосредованно, зато они практически ежедневно сталкивались с нехваткой комплектующих, и чем дальше, тем чаще смежники приостанавливали свои производства по причине отсутствия угля. В результате военное производство день ото дня падало.

По ходу обучения будущие управленцы учились выявлять признаки надвигающихся забастовок и принимать меры противодействия.

Кто бы сомневался, что молодые люди тут же сообразили — все эти знания можно было приложить не только к корпорациям, но и к державе. В том числе поднять массы на бунт или сбить накал противостояния. Кстати, пока школяры учились, странным образом нашлись люди, просветившие будущих генералов управленческой элиты о вариантах развития революции. От фантастического, в котором старое не мешает новому, и до разгула демократии в воюющей стране, с кошмаром бегущих с фронта миллионов вооруженных мужиков и последующей войны всех против всех.

Растолковали крепко и без иллюзий. Одновременно дали понять — без преобразований социалистического свойства в Россию придет северный зверек.

И вот сейчас прозвучало то, что они и без этих выкладок чувствовали, но до чего додуматься им не хватило самой крохи. Первым не выдержал товарищ начальника отдела эксплуатации Северо-Западных дорог, Валериан Грушницкий:

— Нас ждет революция? — прозвучало и с надеждой и, одновременно, с опаской.

Гляжу не будущность с боязнью, смотрю на прошлое с тоской, — насмешливо продекламировал Лермонтова Самотаев, — ну почему у нас, чуть, что не так, то сразу: слазь с бочки Сильвестр, ты больше не капитан! Валериан Витальевич, пока мы имеем неопределенность. Если правящая элита найдет правильное решение — волнения выродятся в легкие реформы протеста, если не найдет… бог им судья и трупы за борт. А пока мы с вами, как та китайская обезьяна, разуем глаза и свысока посмотрим за схваткой тигров, но охрану к вам приставить надо — не дай бог начнутся настоящий шурум-бурум.