Ох и трудная это забота – из берлоги тянуть бегемота. Книга 3

Точных данных о «Марке-1» Федотов естественно не помнил, поэтому «рисовал» ТТХ, сообразуясь с своими сегодняшними представлениями о развитии техники. По его «разведданным» на «Марке-1» при массе около 30 тонн, должен был стоять двигун в 100…150 лошадок. Скорость ползающего «ромба» вряд ли превышала десять км/час.

Когда ведущие конструкторы удовлетворили первое любопытство, Федотов сообщил:

— Наш ответ Чемберлену надо дать к сентябрю шестнадцатого года, в том смысле, что через девять месяцев танк должен выйти на заводские испытания, а к концу года быть готовым к постановке на производство.

Кто такой Чемберлен никто из инженеров не знал, но на ус намотали — такие перлы директор выдавал с завидным постоянством. Месяц тому назад он упомянул какого-то «Гоминьдана» которому пришла хана. Дотошный Мирон Козырев нашел таки упоминание о недавно образовавшейся националистической партии Китая с таким названием. Оставалось только гадать — откуда директор мог узнать о какой-то нелепой партии у китаез. Так или иначе, но и сейчас Козырев своего не упустил:

— Борис Степанович, а почему к концу года? — в вопросе Мирона сквозило и свойственное ему ехидство и любопытство, дескать, почему не сделать раньше.

— Потому, что я самодур, и машину с детскими болезнями в бой не пошлю. Есть мнение, что «Марк» скоро примет участие в атаках против германца. Если никто из здесь присутствующих не проболтается, — уколол конструктора директор, — то для фрицев это будет полной неожиданностью, но половина ползающих сараев просто сдохнет по пути. Вторая половина будет уничтожена огнем германской артиллерии. Напоминаю еще раз: преждевременное появление на фронте наших машин, через полгода откликнется появлением таких же машин у немцев, но будет их не в пример больше, и кому от этого станет легче?

Эту мысль директор КБ высказывал не впервые, и ее логика оказалась не убиваемой, но сейчас он был похож на разъяренного носорога:

— Вот именно, что легче окажется только нашему противнику, поэтому атаку начнем в семнадцатом году. Весной.

Намек на окончание войны прозвучал если не прямиком, то достаточно прозрачно. О таком развитии событий военные аналитики уже пописывали, а правительства стран Антанты проводили соответствующие консультации, но одно дело читать высокомудрые статьи другое услышать руководство к действию.

— А..? — вопрос Козырева повис в воздухе.

— Сказано рация на броневике, значит на броневике, — стараниями Федотова вариант анекдота о рациях здесь был известен, — а вам, Мирон Модестович, надо озаботиться полной радиофикацией нашего танка или, если хотите, бронехода. Федотову до соплей был жалко «испортить» песню «По полю танки грохотали», ставшую гимном 1-ой автомобильной пулеметной роты русской армии. Сейчас присутствующие считали, что название «танк» директор позаимствовал из этой песни. Одно было непонятно — как ее автор догадался об экипаже из четырех человек, но спросить было не у кого — песня числилась народной.

* * *

С того декабрьского совещания прошло девять месяцев, когда в средине сентября шестнадцатого года в сражении на Сомме лаймы продемонстрировали «Марк-1». В атаку были брошены сразу 50 машин. Кстати, эти изделия называлась танками, что само по себе было весьма странно. Неужели высокомерные британцы заимствовали слово из русской песни? Да быть такого не может, но танк они назвали танком.

«Секретные сведения» о «Марке-1» во много подтвердились. Он имел двигатель в 150 лошадей, и весил 28 тонн. Как и предсказал директор, добрая половина машин сломались на пути к германским окопам, часть увязла в болотцах, а когда в танк попадал германский снаряд, все восемь душ экипажа воспаряли к небесам, зато палил этот сухопутный дредноут из двух орудий Гочкиса калибра 57 мм аж на 1,8 км! Эффект от этой, как сказал Федотов «вундервафли», по большей части оказался психологическим.

Еще худший результат показали испытания бронехода марки РБВЗ, оконченные за неделю до известий о первой танковой атаке на Сомме. На то были и объективные, и субъективные причины, но оправдывайся — не оправдывайся, что времени на проектирование не хватало, что влиятельных генералов одолела гигантомания, сейчас никого не интересовало, а казенные деньги оказались выкинутыми на ветер.

«И что теперь делать? — этот вопрос, в который уже раз задавал себе начальник ГАУ, генерал-лейтенант Маниковский, — самому попроситься в действующую армию?»

Алексей Алексеевич удачно сочетал в себе сильного инженера и военного управленца. Его энергией было налажено производство боеприпасов и к 1917-му году полностью удовлетворились нужды фронта. По его инициативе расширялись существующие и открылись новые военные заводы. С фронта были отозваны квалифицированные специалисты-артиллеристы, включившиеся в работу под руководством генерала.