Ох уж эти штуковины!

Да, у Саньки были странности: он очень внимательно смотрел развлекательные фильмы, удивлялся шутливым четверостишиям, которые мы сочиняли для девчонок на восьмое марта, забивал комнату в общаге тоннами поэтических сборников, но… Если бы все люди выглядели соответственно своему внутреннему «я», любые пришельцы померкли на их фоне.

Я слушал пояснения и поворачивал веточки с начавшими обугливаться сосисками.

Они, называющие себя «народом» на их собственном языке, были тоже землянами, расой старше людей. Случившаяся некогда катастрофа расщепила Землю на два полумира, неосязаемых друг для друга, и в этой половине людская раса создала собственную, причудливую по меркам Санькиного народа, цивилизацию. И искусство. Не просто развлекательное или повествовательное, а передающее коротко сложнейшие понятия и многоуровневые концепции.

Я так и не понял, почему для них так важно изучать его. Санькин народ – кого люди давно позабыли и оставили лишь тенями в страшных сказках, – по-моему, неплохо справлялся без человеческих заморочек. Например, сумели проникнуть за пределы собственного мира, сюда.

Ясно, что миссия моего бывшего приятеля провалена. Что-то сломалось, он потерял маскировку и вряд ли мог рассчитывать на помощь. Только не мою. Пусть благодарит, что терплю его и даю высказаться. Не хватало ещё, чтобы Маринку мучили кошмары и психозы. Пусть валит к своим как хочет.

– А что ты теперь будешь делать? – словно услышала мои мысли девушка. Она распахнула голубые, с венчиками «ромашек» вокруг зрачков глаза, напрягла плечи, словно собиралась взлететь. Я залюбовался.

– Схожу к транслятору, – нахмурился Санька, потом поскрёб когтистыми пальцами медные «проволочные» волосы. – Моё собственное устройство, – он потёр браслеты, – в порядке, значит, что-то не так на станции. Если получится перезапустить, сразу домой отправлюсь.

– А как тебя потом найти? И вообще, ты не можешь в таком виде никуда идти! – Маринка закусила губу. – Тебя надо замаскировать.

– Брось, – одёрнул её я. – Эти… гоблины не друзья людям, Санька притворялся другом, а на самом деле он и его народ для людей опасны, да, Сань?

Я выразительно поглядел на него, имея в виду, конечно же, обронённую фразу про убийство свидетелей.

Он стушевался и что-то промямлил под нос.

– Но зато я не гоблин! – вспыхнула Маринка. Она вскочила, её щёки порозовели. – Я не могу бросить друга только потому, что он боялся… Да, боялся! Сказать нам правду! А сейчас он попал в беду. А вдруг он не сможет вернуться, как он здесь жить будет? Мы ведь с тобой не монстры – вот так Сашу бросать!

Я хмыкнул. Не нравилась мне эта привязанность Маринки к уродцу, просто ужас, как не нравилась.

– Если тебя забинтовать, – продолжала девушка, не обращая внимания на мои злобные хмыканья, – сможешь сойти за жертву ожогов.

– Если ты хотела не привлекать внимания к нашему приятелю, то, конечно, образ мумии – отличный план! – я прекратил издеваться над сосисками и бросил их в костёр вместе с веткой.

– Ну а что? – упёрла руки в бока Маринка. – Сам предлагай!

– Предлагаю. Оставить ему палатку, а нам с тобой поехать по домам, – сказал я.

Заметив, как сверкнули в негодовании глаза почти моей девушки, я уточнил:

– Привезём рубашку с длинными рукавами, ты возьмёшь какого-нибудь грима, ну, по женской части, понимаешь. Если будем идти по местам, где людей не избежать, ещё защитные маски наденем – они внимания не привлекают. И порядок. Встретимся тут часов в восемь, пойдём в сумерках.

– И ты с нами? – её взгляд стал почти влюблённым.

– Конечно, – кивнул я. – Не отпускать же тебя одну с этим… Осьмушкиным.

Естественно, я не стал дожидаться назначенного времени. Вскоре оказавшись на злополучном берегу снова, я сделал широкий крюк, чтобы не напороться на ожидающего нас этого. Я не верил ему. Люди слишком очаровываются идеей, что похожие на них существа обладают теми же принципами и системами ценностей, что и они сами. А стоит вспомнить легенды об этих тёмных тварях, то предосторожности уже не кажутся лишними. Если я не ошибаюсь, именно ночной звездопад стал причиной выхода Санькиного гаджета из строя… Кстати, как нашего псевдо-друга зовут на самом деле?.. В общем, я хотел добраться до этой сломавшейся штуки раньше него. Нельзя ждать, когда нелюдь сделает свой ход, и потом реагировать. Нельзя играть по его правилам.

Просёлочная дорога вынырнула из рощи. Показались заборы из рабицы и пасущиеся на травяных склонах козы. Пересёк железнодорожные пути: надо же, здесь ходят электрички! Я плохо себе представлял, как выглядит иноземельный транслятор, но друг наш желтоглазый собирался до него ногами топать, а значит, прибор близко.

– Чевой-то потерял, милок? – загорелое до сдобности лицо подозрительной бабули показалось над ближайшей калиткой. Концы малинового платка колыхались заячьими ушами.

– Квадрокоптер упал, бабуль, – сказал я. – Самолёт такой с пропеллерами.

– А-а-а-а, – не поверила бабка. – Самолёт, значится. А я думала, высматриваешь чего, где груши поспели, а где домишко обнести.