Ох уж эти штуковины!

Я смотрел, как хрустят за острыми ушами коричневые «косточки», и меня неожиданно будто молнией пронзило. В грязных глазках светилось настоящее счастье, пускай и пробивалось оно сквозь блеск явного воспаления.

Но как? Как оно могло уместиться в этой грязной измученной мохнатой оболочке?

Я посмотрел в зеркало. Вон какой красавец. Ухоженный, здоровенький, без единой оспины, прыща или морщинки. Волосы блестят, кожа мягкая, зубы сверкают естественной белизной. Не человек, а картинка с обложки глянцевого журнала.

А в глазах – она. Та самая, от осознания которой я прятался уже несколько лет, и даже не заметил, как стал ее отражением.

Тоска.

А еще котенок напомнил Дениску. Единственного человека, который переступил себя, чтобы мне помочь. И которого я бросил на произвол судьбы, окончательно заперев своим поступком в четырех стенах собственной тюрьмы.

Я поднес часы к лицу и впервые посмотрел на них не с благоговением и не с ощущением волшебства. И даже не с обыденным интересом, с которым я каждый вечер пялился на стрелку.

А с ненавистью.

* * *

Весь вечер я пытался вызвонить Дениса по выведенному из черного списка номеру, старался отыскать его в соцсетях и даже закинул клич в районную группу на фейсбуке, дабы разузнать новые контакты. Увы.

Так что следующим утром на первой же электричке я примчался в город.

На домофон Денис не отвечал, и, проникнув в парадную вслед за какой-то бабулькой, я взлетел по лестнице на шестой этаж и забарабанил в дверь однокашника. Однако, если не считать отбитых рук, результат по-прежнему был нулевой.

Но я не унывал, и на шум вскоре высунулась из-за своей двери соседка. Пожилая, с сеткой глубоких морщин и острым пристальным взором. Видать, надоело пялиться на меня через глазок, или взыграла наконец гражданская сознательность.

– Чего шумишь? – проворчала она, смерив меня презрительным взглядом. – Милицию вызвать?

Ну-ну, подумал про себя я. Разве что через машину времени. Но вслух язвить не стал.

– Вы извините! Я друга ищу. Денис зовут. Живет вот в этой квартире.

– Никто здесь не живет! – буркнула старушка. – Уже лет шесть как.

Это было для меня полной неожиданностью.

– А Денис куда переехал, не знаете случайно?

– Не знаю! Он мне не докладывал, – процедила соседка, явно недовольная именно тем, что как раз перед ней не отчитались. – И не переезжал. Просто вышел куда-то, весь белый, как сейчас помню. И не вернулся. Исчез.

Она покачала головой, будто сгоняя с себя излишнюю откровенность:

– Кстати, а кто ты таков? А ну, покажь паспорт!

Решив не искушать судьбу, я рассыпался в извинениях и откланялся.

Выйдя на улицу, я подставил лицо падающему снегу. Щеки горели, в висках стучала кровь, а грудь камнем давило понимание, что же я натворил.

Дениска явно встрял в плохую историю, выбраться из которой оказался не в силах. При всей своей эрудированности, к жизни вовне парень был не слишком приспособлен. И избежать проблем без помощи проверенного «оберега» попросту не смог.

Денис пропал. Из-за меня. Из-за моей жадности и эгоизма.

Очень захотелось напиться. Вдрызг, в хлам.

Внутренний голос тотчас завопил о балансе и нормах питания. Но сегодня он смахивал на невнятный писк, что сопутствует обычно мышиной возне, в которой я теперь видел куда больше смысла, чем в собственной жизни.

* * *

Бар не изменился. Дешевый неон, скользкие ступени, скрипучие деревянные створки. Развалюха, которую хозяин выдавал за дизайнерский колорит. Зато выпивка здесь всегда была отменная, которой не чурался даже мой однокашник.

Свободных мест не оказалось, стойка тоже была забита битком. Оставалось лишь к кому-то присоседиться. И я подался за тот самый столик, где мы коротали вечера с Денисом и его рассказами.

Сидевший там толстячок, со сладострастием дачника поглощавший кружку пива, видимых возражений не проявил. И я, коротко кивнув, плюхнулся напротив и приземлил перед собой «метр» текилы.

Недолго размышляя, я опрокинул сразу три шота. По телу тотчас прокатилась теплая волна. Забывший об алкоголе организм зашелся в сладостном возбуждении. Но тяжелые мысли не улетучились, наоборот прибавив в весе еще полпуда.

Толстяк продолжал неотрывно пялиться на меня блестящими глазенками. В итоге я не выдержал:

– Слушай, мужик! Нефиг на меня так смотреть. Я сейчас выпью и уйду. Будешь и дальше хлестать свой пивас в гордом одиночестве!

Тот и не думал отводить глаз. Вместо этого пухляк вдруг улыбнулся. Очень знакомой улыбкой:

– Саша! Ты меня не узнал?

Это был он. Денис.

* * *

– Понимаешь, я тогда просто потерял направление. Словно слепой котенок, – при этих его словах я вздрогнул, но Денис не заметил. – Не то, что из дома боялся выйти, а даже на лестницу носа не совал.

Минут десять назад он сумел отлепить меня от себя, не сразу опомнившись от обрушенных на него объятий. Еще минут пять ушло, чтобы поутих поток извинений. И теперь мы сидели и говорили, как в старые времена.

Часы же, лихорадочно выуженные мною из кармана, лежали теперь на столе прямо перед однокашником. Только вот почему-то он к ним так и не прикоснулся.