Ох уж эти штуковины!

Так что ко дню отъезда в Катаранию сэр Алавер сбросил семнадцать лишних фунтов, с лёгкостью взбегал на лестницу Тысячи праведников, приобрёл здоровый цвет лица и был совершенно не в духе.

В газетах, которые ему удавалось читать урывками, писали, что вся Империя готовится к нынешним Большим Играм. Не только Норфлейм, но и четыре соседних королевства возвращались к Играм после двадцатилетнего перерыва, и общественность предвкушала грандиозное шоу. Журналисты брали интервью у экспертов по рыцарскому спорту, предлагали делать ставки, публиковали ободряющие и ругательные письма публики, разогревая и без того заметный интерес.

Почему северные земли два десятка лет не допускались на Игры, сэр Алавер знал лучше многих. Северные рыцари тогда держались не лучшим образом, и Император обвинил их в том, что Кубок Доблести ушёл в соседнюю страну. Этих соседей Император год спустя захватил и Кубок вернул, но рыцарям Норфлейма, Нордалля и другим северянам на двадцать лет было запрещено появляться на Больших Играх.

Двадцать лет прошло, а он помнил тот день так, будто это было вчера. Его отца привезли с Игр в Катарании калекой. Ни лекари, ни техномаги не смогли помочь сэру Вистану – и он за какие-то два года постарел, обрюзг и тихо спился. В редкие минуты нетрезвой откровенности он доверительно шептал сыну:

– Колдуны они, эти южане… Никак честному рыцарю с южанами не справиться! Никак! Чтоб они провалились, и Катарания эта, и юга…

Так что ехать на Игры сэр Алавер совсем не хотел, ведь там придётся столкнуться с южанами. Он даже себе не признавался, что его пугала встреча с теми, кто сделал из его могучего отца жалкого хромого пьяницу.

Птица на плече то и дело советовала ему успокоиться, но сэр Алавер не слушал и даже позволил себе напиться по пути в Катаранию. Все три дня пути пил, невзирая на ворчание попугая. Четвёртый день проспал, пропустив торжественный въезд в столицу, и плохо помнил, как попал в гостиничный номер.

Утром сэр Алавер проснулся разбитым. Болела голова, ныл желудок, а из настенного зеркала на него уставился лохматый красноглазый упырь, смутно похожий на Первого рыцаря Норфлейма.

Попугай тоже был вялым, словно и у него было похмелье. Не разбудил хозяина ни свет ни заря, а в полудрёме дождался, пока рыцарь проснётся сам. Когда сэр Алавер взял его и привычно посадил на плечо, тот еле слышно пробормотал:

– Требуется подзарядка.

Вот так-так! И как его заряжать? Инструкций сэру Алаверу не давали. Раньше пичуга подзарядки не просила.

А может, ну его? Можно ведь сейчас пойти опохмелиться: вроде как Катарания славится своими медовыми винами и фруктовыми настойками. Ну и пиво со всей Империи сюда везут. А попугай пусть тут полежит. Потом сэр Алавер повинится перед Его Величеством, что недосмотрел за ценной игрушкой, зато сейчас можно будет с наслаждением напиться, наесться жирного и жареного, позабавиться с какой-нибудь местной красоткой. Потом пусть Его Величество ругается, но ведь сэр Алавер и сам уже задумался о том, чтобы уйти на покой.

Взгляд сэра Алавера снова упал на зеркало. Нет, не нравится ему этот упырь. Ладно, сходить развеяться надо однозначно, а уж на улице видно будет, идти ли в пивную или в парк на пробежку.

Знойная Катарания ослепила рыцаря ярким солнцем. Он прищурился, чихнул, вдохнув непривычный аромат цитрусов, незнакомых пряностей и далёкого моря. Огляделся.

Ярдах в трёх от него стояли облачённые в шелка статные воины. На тяжёлых кожаных поясах висели ножны с настоящими, боевыми мечами – сэр Алавер не перепутал бы оружие с игрушками, которыми любят баловаться богатенькие юнцы.

Один из них, молодой и особенно роскошно одетый, презрительно сощурил тёмные глаза и что-то сказал спутникам. Они повернулись и уставились на встрёпанного помятого чужака.

Тот, что увидел сэра Алавера первым, холодно улыбнулся и процедил на общем наречии, негромко, но так, чтобы его услышал чужак:

– Что с них возьмёшь – северяне!

В последнем слове смешались высокомерие, снисходительность, брезгливость и ощущение собственного превосходства. Сэр Алавер застыл, вперив тяжёлый взор в наглеца. Затем выдавил из себя кривую усмешку: мол, северянин – это звучит гордо!

– На этих Играх нам беспокоиться не о чем, – снова неприятно улыбнулся молодой южанин.

Его спутники переглянулись и продолжили беседу.

Сэр Алавер почувствовал раздражение, хотя, признаться, он и правда выглядел сегодня не лучшим образом. Но вот так говорить о рыцаре? О профессиональном бойце, годы отдавшем на то, чтобы стать лучшим? О том, кто, как и ты, приехал защищать честь родного края в честном бою? Да эти южане просто болваны! Как там говорил отец: колдуны? Не колдуны, а болтуны! Мы ещё посмотрим, кто кого!

Сэр Алавер ощутил прилив сил и помчался на поиски парка или тренировочного поля. Попугай из последних сил цеплялся за плечо рыцаря, даже не пытаясь учить хозяина жизни.

Привычное к тренировкам тело вскоре изгнало головную боль и ломоту в костях. Сэр Алавер, почти случайно нашедший тренировочное поле, скакал, приседал, отрабатывал стойки, кувыркался и отжимался.