Ох уж эти штуковины!

– Но мы привлечём их к ответу! – звенел голос Тимотео Лермениска; его губы побледнели и потеряли пухлость, щёки тряслись от возмущения. Он искренне верил себе. – Посягательство на наш Небесный Сыр – прямая угроза благоденствию Румории. Мы провели исследования и разведку на местности. Агенты, сопровождавшие купеческие караваны, привезли неоспоримые доказательства небесного происхождения доставленных образцов. Правда… из-за жары – вы, Ваше Величество, конечно, помните жару месяц назад, – они безвозвратно протухли, но мы успели, так сказать, вкусить, оценить, составить экспертное мнение. Это был он!

– Кто? – Император отхлебнул ещё немного коккия (или кофия?) и закусил жасминовым печеньем.

– Лунный продукт. Сыр, наш руморский сыр! Но теперь у нас есть возможность измерить и отследить. Мы не позволим нас объедать!

И Тимотео Лермениск вынул из принесённого кожаного футляра Измеритель Луны. Его нежно-золотистый блеск отразился в светло-ореховых глазах Джулибарда Пятого по прозвищу Лысый, и тот окончательно прозрел.

* * *

После выступления Лермениска перед Государственным Советом тамошние сидельцы встрепенулись и начали выдвигать различные инициативы и проекты использования новейшего прибора.

Спустя месяц после знаменательного вторника, когда Тимотео Лермениск получил от Антиноя Грассини муляж фантастического прибора для учёта расходов Небесного Сыра, в комнатах молодого учёного появилась многоглавая и многорукая делегация васильковых мундиров с характерными кармашками на груди.

Их возглавлял достопамятный Марс Аблиссими, погрузневший и к лошадиной усмешке прибавивший залысины и пару орденов. Он говорил сиплым баритоном, всхрапывал и делал рубящие движения рукой, так что синьор Грассини не сразу понял, что нужно этим почтенным служакам.

Осознав глубину ямы, которую сам же себе и вырыл, Грассини выслушал целый список требований Военного министерства к новоизобретённому прибору: Измеритель Луны должен быть мобилен и иметь защиту от воздействия вражеских приборов, как то: долгоруких прозрачных серпов, подслушивающих на расстоянии устройств и инородных измерителей («Ну не дураки же они, чтобы не изобрести что-нибудь встречное в свою пользу!» – пояснил Аблиссими).

Учёный, не будь дурак, начал вытаскивать все свои долговременные проекты – в ход пошли и летательные аппараты, и лунные экскаваторы для сыродобычи, и защитные колпаки от космических излучений. Марс, подмигнув и поправив рыжие бакенбарды, намекнул, что всё это пригодится, но Измеритель – архиважная задача.

Грассини раскланялся с делегацией через полтора часа, уже после обнаружив пропажу флакона мужских духов и внешней линзы телескопа. «Всё-таки зря у них так много кармашков», – тоскливо подумал Антиной и прилёг на шаткую козетку в глубокой задумчивости.

Впервые в жизни он был вынужден откровенно кривить душой. Он прекрасно понимал, что дрянь, спаянная ради глупой шутки, никому не нужна. «Но она же и не вредна, – шептал внутренний голос, – никого не оскорбляет, правительством воспринимается на ура. Ты сделал нелепую штуку на забаву толпе, но она, возможно, выполнит какую-то важную социальную роль, возродит погасший интерес к изучению звёздного неба, напомнит о желании полёта…»

Если он сию минуту встанет и быстренько наколдует своей пустяковине мобильность с помощью колёсиков от детской игрушки и защиту в виде бабушкиного абажура, выдутого искусным стеклодувом… то ему точно будет чем оплатить квартиру.

После того как Госсовет наградил Антиноя Грассини Большой Золотой медалью и правом сидеть в храме Всемогущего Владыки, он больше никогда не спорил со своим внутренним голосом.

* * *

Проходит череда лет, и его имя оказывается внесенным не только в списки действительных членов Академии наук, но и во все национальные энциклопедии и словари.

Он искренне скорбит, когда понимает, что Антиной Грассини числится там не как изобретатель воздухоплавательной машины или разработчик принципа Золотого Сечения в архитектуре, а как первооткрыватель знаменитого Измерителя Луны.

В его квартиру, теперь гораздо чище прибранную и обставленную приличным гарнитуром мебели, приходит группа детей из императорской школы для одарённых сирот. Они просят показать прототип измерителя, а он умоляет их никогда не повторять глупостей, не подтверждённых научными теориями.

У него оказывается двое маленьких оппонентов. Один, бледный, с тонкими губами и ледяной яростью в недетском взгляде, утверждает непререкаемый авторитет Академии, признавшей Измеритель Луны научным открытием. Второй, огненно-рыжий и конопатый, заставляет невольно улыбаться, пока не упоминает о победах Румории на восточном фронте. «Без вашего Измерителя ничего бы не вышло, – заявляет мальчишка. – Это наше главное орудие против водопоклонников и драконоедов!»