Ох уж эти штуковины!

– Девушка, а давайте я угадаю, вы замужем или нет, – Славка брал визитки в бутиках у намакияженных красоток, уходил за угол и сразу звонил. Если барышня отвечала, что замужем, и гаджет это подтверждал, то домогатель клал трубку, а если врала, то он начинал ее стыдить, укорять и в конце-концов выбивал нужную информацию. Но потом, когда девица ждала приглашения или чего-то в этом роде, удовлетворенный кавалер равнодушно нажимал на отбой и шел искать новую жертву.

Толик поступал иначе: звонил на рандомный номер и, если его сразу и бесповоротно не отшивали, представлялся экстрасенсом, который может угадать внешность собеседника:

– Мне очень надо для диссертации, прошу вас, помогите, – стонал он в трубку, активируя Трустор, – я буду спрашивать, какого цвета у вас глаза, волосы, во что вы одеты. Вы можете говорить правду, а можете врать. Я же должен определить, так ли это на самом деле. А потом – только не вешайте трубку! – маленький отзыв о моих … ммм… успехах. Ну, пожалуйста, поймите, я же не могу попросить знакомых, мне не поверят, скажут, что подговорил.

Кое-кто соглашался и подтверждал опытным путем, что Трустор – самый настоящий прорыв. Вроде следовало уже переходить к более насущным и менее безобидным материям, но Толик почему-то тянул.

– Понимаешь, Слав, – длинными, чуткими, как у пианиста, пальцами он расстегивал и застегивал верхнюю пуговицу фланелевой рубашки, крутил и мял ее, – если Трустор попадет к смертельно больному человеку, то врач, получается, не сможет ему наврать, дать надежду. Или политика. Инакомыслящего никогда не допустят… никуда. А скрыть убеждения он не сумеет.

– Зато, бро, наш Трустор поможет засадить в тюрьму шпионов, маньяков и взяточников.

– Нет… то есть да… то есть нет… не все, кто нарушает писаный закон, – преступники. Может, им не надо за решетку. А попадут все без разбору.

– Зато порядку больше станет.

– Порядку? – Толик еще быстрее затараторил пальцами, пуговица оторвалась и легла на ладонь немым укором. – А если Андрей Петрович спросит меня, опаздываешь ты каждый день или нет, что он узнает? Как это отразиться на твоей премии?

– Не, бро, ты куда-то в другую степь ушел, – Славка разочарованно потряс шоколадными кудряшками, – давай завтра на треньке освежимся, потом поговорим.

Теперь они ходили в горы на целый день, уходили подальше, вернее, повыше. Вершины одна за другой открывали скалистые холодные объятия. Новая победа – новая порция адреналина. Инга отставала, шла с девушками по облегченному маршруту, а парней несло ввысь, как будто на каком-то очередном пике их ждали припасенные крылья, и следовало до них доползти, надеть и воспарить над ущельями, родниками и водопадами, над головами приземленных клерков и суетливых домохозяек.

– Знаешь, Слав, – Толик улыбался всем лицом: и носом, и лбом, и подбородком; как это ему удавалось, непонятно, – я придумал: надо, чтобы Трустор использовали только для добрых дел. Включить добавочный код, типа «намерения». И неблагожелательные намерения сразу блокировать. Это будет и хорошо, и правильно.

– И хорошо, и правильно, – Славка передразнил корявую фразу, – нам деньги Петрович выделил на конкретное задание. Теперь надо не хорошо и правильно, бро, а в срок.

– Но мы скажем, что пока не готово, а сами добьем.

– Проверь страховку, пора спускаться, – приятель неуклюже уклонился от дискуссии.

В тот раз неожиданно хлынул дождь, упал на отвесную скалу косыми стежками на середине спуска. Толик застрял наверху, под ним сгусток неверного тумана, а еще ниже Славка. Страховка намокла, жалась к ногам обиженной собачонкой, непонятно, есть внизу кто, или уже пора вызывать спасателей. Толик ссутулился, подставляя дождю спину, расстегнул куртку, осторожно порыскал в многочисленных карманах и извлек телефон. Пальцы нажали кнопку быстрого вызова:

– Але, Слав, ты как там? – едва в трубке раздался голос друга, ледяная рука, хозяйничавшая в животе, ослабла, согрелась и спряталась в подреберье.

– Норм, бро, прорвемся. Не дрейфь.

– Ты меня курсируй, – Толик не хотел прерывать разговор, пусть бы подольше смешливый Славкин голос бурчал в телефоне.

– Не могу трубу держать, неудобно… Давай, бро. До связи.

«Как здорово, что мобильник ловит даже в непогоду, даже на высоте», – подумал каждый из программистов, пряча подмокшие гаджеты. Ливень, как и положено проливным, быстро закончился, но скала напиталась влагой, спуск катастрофически замедлился. Когда они в темноте подошли к лагерю, Инга накинулась ночной птицей, закудахтала крыльями широкой шерстяной накидки, обхватила руками обоих, прижала друг к дружке, повисла на сплетенных в один канат плечах. Так и стояли они, усталые, в неудобной позе, боясь пошевелиться и разрушить эту волшебную ночь, потревожить Ингин нос, уткнувшийся в их ключицы, правую – Толика и левую – Славкину.

Назавтра, перед тем как чмокнуть жену в сонную щеку и уйти на работу, Толик спросил:

– Зая, ты правда думаешь, что Трустор – это фигня?

– Не фигня, – пробормотала она из-под одеяла, – но штука опасная. Много есть такого, что никому знать необязательно.