Охота на бабочек

— Наверняка их было больше, но для начала хватит и этих. Стайнбергер — серийный убийца, не вписывающийся в стандартный профиль: частота убийств не растет, он не придерживается одного способа или метода. Если как следует присмотреться, то связь с жертвами есть, но в целом все выглядит как цепь несчастных случаев и самоубийств, происходивших на протяжении сорока лет. Кто свяжет престарелого ботаника, поскользнувшегося на горной тропе, и пьяного двадцатилетнего студента, упавшего с лестницы шестью годами ранее?

— Ты.

— Не уверена, — покачала головой Ева. — Я решила, что Харрис — первая жертва. Смотрела на список подозреваемых и думала: ссора, гнев. Потом паника, попытка замести следы. Мира тоже так считала, хотя и говорила, что эти два убийства совсем разные по стилю — в одном случае импульс, в другом расчет. Я тоже это заметила, но не придала значения. А потом ты предположил, что он уже убивал раньше. Мне даже в голову не приходило.

— А что ты видишь теперь, когда перед тобой система?

— Я вижу амбиции, жадность, потакание своим прихотям. Он одержим желанием сохранить статус и репутацию. Плюс наклонности социопата и жажда власти. Вместо того чтобы просто заплатить Аснеру, он предпочел убить его. Он здорово рисковал, хотя и подстраховался. С одной стороны, у Стайнбергера есть алиби, с другой — помимо Харрис, Аснер по роду занятий мог быть связан со всякими сомнительными личностями. И Стайнбергер заплатил за свое алиби. Сейчас он не может позволить себе третье убийство, но в конце концов с Валери произойдет какой-нибудь несчастный случай. Он будет платить до тех пор, пока не избавится от нее.

— Он убил Харрис, потому что она разглядела систему.

Ева кивнула.

— Или фрагмент системы. Возможно, она наняла Аснера, чтобы докопаться до сути, а тот уже увидел всю систему. Мы никогда не узнаем, что им было известно. — Ева присела на краешек стола, взяла пустую чашку и нахмурилась. — И я ничего не могу доказать.

— Пока не можешь.

— Приятно, когда кто-то рядом верит, что я способна творить чудеса.

— К тому же изо дня в день. Наверняка Стайнбергер платил не раз. Могу поискать, нет ли растрат и больших выплат, произведенных до или после других смертей. А начну прямо с колледжа, проверю его академическую успеваемость.

— Я попробую найти бывших жен, просмотрю отчеты полиции, переговорю со следователями. Черт побери, идеальных убийств не бывает! Всегда находятся просчеты, вскрываются связи. Стайнбергер убивал дольше, чем я живу на свете, его время вышло. И он заплатит за каждое лицо на этой доске, — пробормотала Ева. — Нужно выпить кофе. А потом перейдем к чудесам.

К старым нераскрытым делам нужен особый подход. И специфика работы с ними иная — воспоминания забываются или видоизменяются, вещдоки исчезают, люди умирают.

У нее хотя бы есть преимущество во времени. В Калифорнии уже утро, можно начинать звонить, задавать вопросы, запрашивать дополнительную информацию.

Ей сразу повезло с детективом Макхоуном, теперь уже сержантом уголовной полиции, который был вторым следователем в деле о самоубийстве Бастера Перлмана.

— Разумеется, помню. Перлман заглотил столько барбитуры, что на двоих хватило бы. И совершенно напрасно испортил хороший виски, как выразился мой тогдашний напарник. Он был главным следователем. Сейчас на пенсии, живет в Хелене, что в Монтане. Рыбачит целыми днями.

— По моим данным, Перлман якобы совершил растрату, запустив руку в карман студии.

— В то утро он перевел пятьдесят кусков на офшорный счет, открытый на девичью фамилию жены. Она клялась, что Перлман даже скрепки не взял бы. Да и жили они по средствам, кстати, весьма неплохим. Со счетов исчезло раз в десять больше, чем мы смогли отыскать. Остальных денег так и не нашли.

— Почему вы заподозрили растрату?

— Из-за жены. Она на несколько дней уехала с детьми к своим родителям. По возвращении обнаружила тело и заявила, что это убийство. Настаивала на том, что муж никогда бы не покончил с собой, оставив ее одну с детьми. Давила на нас изо всех сил, и скоро мы нашли деньги. А также вскрылись проблемы на студии — на следующей неделе у них ожидалась ревизия.

— Расскажите про Стайнбергера.

— Он подозревается в убийстве Кей-Ти Харрис?

— Поскольку Стайнбергер был там, то да, он в списке подозреваемых.

— Помню, он верил в невиновность Перлмана. Считал это недоразумением и здорово разозлился, что мы пытаемся облить грязью имя хорошего человека и расстраиваем его близких. Предал дело широкой огласке и прославился тем, что защищал память друга и поддержал его вдову и детишек.

— Вы не заподозрили обмана?

— Дело казалось ясным и понятным. Остальные деньги исчезли без следа, но, судя по тому, что обнаружили бухгалтеры-криминалисты, обман длился несколько лет. За это время можно было отмыть любые деньги.

— И конечно, ни записей, ни двойных бухгалтерских книг вы не нашли?

— Он все стер, запустив вирус. Тогда возможности у специалистов были не те, что сейчас.

— У вас осталось что-нибудь из его электроники?

— Господи, столько времени прошло — лет пятнадцать, не меньше! Даже и не знаю.