Охота на черного короля

в которой рассказывается о сложностях перехода добропорядочного гражданина на нелегальное положение

Вадим очнулся от того, что ему на нос упала тяжелая капля скопившегося на потолке конденсата. Он отлип от волглого пола, сел. В голове тенькало, как будто кто-то дергал струны расстроенной гитары, в горле застрял шерстистый ком, Вадим судорожно сглатывал, но слизистая пересохла, слюны не было, и ком никак не проваливался, мешал дышать. Все еще поташнивало, конечности налились свинцом, он еле мог ими пошевелить.

Дверь в каморку оказалась закрыта, Бюхнер отсутствовал. Зато появилось то, чего прежде не было: посередине, на расстеленной ветоши, стоял металлический ящичек с привинченным к крышке прибором неизвестного назначения. Из него тянулись жилки медных проводков, уходившие через маленькие отверстия в корпус ящичка, и торчала антенна, как у радиоприемника.

Вадим закашлялся, – в трахее забулькало, ком, наконец, протиснулся внутрь и растворился. Дышать стало легче. Придерживаясь за стену, он встал, – ноги подрагивали, но не подгибались. Уже хорошо.

В каморке было душно. Он толкнулся в дверь, но ее заклинило.

Что за дерьмо? Куда подевался швейцарец, и откуда взялась эта штука с проводами и антенной?

Вадим подошел к ящичку, приподнял крышку. Внутри оказались спрессованные желтоватые гранулы. Похоже на тротил. А вот и детонатор. Достаточно одной электрической искры, чтобы ящичек взорвался.

Вадима прошиб холодный пот. Так вот что все это значит! Надо немедленно выбраться отсюда, поставить в известность охрану, принять меры…

Превозмогая слабость, он снова шагнул к двери и занес кулаки, чтобы грохнуть ими в гулкую обшивку, но тут петли звучно всхлипнули, и в каморку ворвались пучки света, заставившие Вадима зажмуриться.

– Руки вверьх! – услышал он повелительный голос.

Он сделал шажок назад, протер заслезившиеся глаза. В дверном проеме теснились трое в кожанках, со смурными обличьями и наганами, направленными на Вадима. Он поднял руки и заговорил ровно, без резких интонаций:

– Товарищи… вы из органов? Я как р-раз собирался доложить…

– Не трудись, – оборвал тот, что выступил чуть вперед и цепко обшаривал взглядом пространство. – Нам уже доло́жили.

Он так и сказал: «доло́жили», с ударением на втором слоге. Да и в целом не производил впечатления интеллектуала, как и те двое, что его сопровождали.

Вадим понял: втолковать что-то этим тугодумам будет трудновато. Тем не менее он предпринял новую попытку объясниться:

– Я здесь по недоразумению… или правильнее выразиться, по своей же дурости. Дал обвести себя вокруг пальца…

– Пасть закрой, – беззлобно посоветовал предводитель особистов и подошел к ящичку. – А энто что? – Он поднял крышку, потыкал черным ногтем в тротил. – Бомба?

– Да. Но это не я ее сюда…

– А кто же? Барон Врангель?

– Швейцарский р-репортер. Его фамилия Бюхнер.

– Шуткуешь? А ну вывертай карманы!

Вадим явил готовность подчиняться – достал пистолет и передал ближайшему из кожаных, второму отдал универсальный ключ. Странно, но в левом кармане шинели болталось что-то еще, хотя он вроде бы ничего туда не клал.

– Живее телись! Нам сопли жевать некогда.

Вадим вытащил коробочку, чуть побольше папиросной пачки, и удивленно воззрился на нее.

– Ну-ка! – Агент с крестьянским арго выхватил коробочку, покрутил, выщелкнул сбоку антеннку, посмотрел на ящичек с прикрепленным сверху прибором. – Это что же… одно к одному?

Вляпался так вляпался! Но ничего уже не попишешь, надо идти ва-банк, а то у этих баранов хватит ума пристрелить его прямо здесь. Вадим пихнул под нос деревенщине гэпэушное удостоверение.

– Я состою при Специальном отделе. Выполняю задание товарища Барченко с ведома товарища Бокия. Пропустите меня к телефону!

Он надеялся, что корочки произведут надлежащее действие, но то ли нарвался на совсем уж кретинов, то ли у них имелись на его счет особые указания.

– Ишь ты! – пробурчал вахлак, и Вадимов мандат утонул в его землистой клешне. – Документиками обзавелся… Дошлый! – Он кивнул одному из своих: – Шуруй наверьх, Василь, звони на Лубянку…

Через час Вадима со скованными руками доставили в кабинет следователя Абрамова. Судя по тому, что последний насвистывал «Ах, вы, сени мои, сени…», расположение духа у него было неважнецкое.

– Что же вы, товарищ… пардон, теперь уже гражданин Арсеньев, так нас подвели? ОГПУ всегда слыло образцом служения Родине, оплотом и примером, а вы… Завелась, как говорится, паршивая овца в стаде!

– Какая овца? – рассердился Вадим. – Дайте мне р-рассказать все по порядку.

По порядку не вышло – помешала ажитация. Он сбивался, перескакивал с пятого на десятое, из-за чего рассказ получился дерганым и маловразумительным. Абрамов выслушал с железобетонным видом, после чего принялся мрачно напевать: