Охота на Лунина

Увиденное отнюдь не поражало воображения. Обычный человек, лет тридцати, может быть, немного постарше. Худощавый, но достаточно широкоплечий и подтянутый, так что нетрудно понять, что худоба в данном случае отнюдь не является синонимом слабости. Короткий ежик густых темных волос, черные брови, одна из которых причудливо изогнута и чуть вздернута вверх. Цвет глаз разобрать невозможно, но, скорее всего, они карие, а может быть, темно-серые. Нос для такого худого лица кажется немного крупноватым, но в целом общую картину не портит. Губы полные, как пишут в дамских романах, чувственные. Подбородок… Илья всегда хотел, чтобы у него был такой подбородок, четко очерченный, волевой и в то же время не выпирающая вперед, как у героя второсортного боевика, квадратная блямба.

– Зачем все это? – повторил вопрос Лунин и устало кивнул в сторону скамьи. – Зачем эти женщины? Зачем были другие? Зачем Короленко?

– Ты не спросил самого главного. – Пухлые губы вновь растянулись в добродушной улыбке.

– Зачем тебе я? – Илья машинально шагнул вперед, чтобы быть ближе к собеседнику, и тут же дуло пистолета угрожающе вздрогнуло.

– Вернись туда, где стоял. – Голос мужчины звучал спокойно, как звучит голос всякого человека, который знает, что будет делать, если одних только слов окажется недостаточно.

– Ты ведь обещал, – настойчиво произнес Лунин, перед тем как снова отступить, – обещал мне все объяснить.

– Ой, и вправду. – Собеседник Лунина изумленно причмокнул губами, словно не понимая, как мог забыть о своем собственном обещании. – И что, ты поверил?

– В конце концов, у игры должны быть хоть какие-то правила.

– Правила? – еще больше изумился собеседник. – Зачем мне правила?

– Может быть, для того, чтобы получать удовольствие от выигрыша? – пожал плечами Лунин. – Конечно, если их все время самому менять, можно выигрывать до бесконечности. Но разве смысл в этом?

– А разве нет? – Левая, и без того чуть вздернутая вверх бровь мужчины еще больше приподнялась вверх.

Лунин вновь неуверенно пожал плечами.

– Во всяком случае, в шахматы с Короленко ты сыграл честно.

Правая бровь тоже взлетела вверх и заняла подобающее ей место рядом с левой.

– С чего ты взял? Разве партия была доиграна? Фадей немного расслабился и подошел слишком близко. Ближе, чем следовало. Я всего лишь воспользовался моментом и удачно обернулся. Ну а он крайне удачно, во всяком случае для меня, подставил под удар горло.

Лунин взглянул на торчащий из потолка крюк, к которому была привязана веревка. Крюк явно был вкручен когда-то давно, скорее всего, еще в те времена, когда это здание было наполнено жизнью, людьми, шумом голосов и шагов. Должно быть, раньше на нем висела люстра, скорее всего, достаточно массивная, чтобы освещать такой большой зал. Интересно, что здесь было в те времена, танцевальный зал? Или, быть может, место репетиции оркестра? И вот этот крюк, выдержит ли он вес тела в сто двадцать килограммов, к тому же, если это тело начнет отчаянно дергаться, в последних попытках сохранить свою жизнь? А если он переломится или выскочит из перекрытия, будет ли тогда попытка засчитана? Или это только у Высоцкого так пелось, что два раза не расстреливают? Может, стоит спросить, какие правила действуют в этом случае?

– Я разобрал вашу партию, – он вновь перевел взгляд на сжатый в правой руке собеседника пистолет, дуло которого, как показалось Илье, совсем ненамного, быть может, всего на один-два градуса, но опустилось, – там мат в три хода. Жертва ферзя на d6, затем конь на е4, а потом два варианта, но в любом случае результат один и тот же.

– Надо же. – На этот раз удивление в голосе смешалось с явным одобрением.

– Думаю, после хода ферзем Короленко понял бы, что партия проиграна, но тогда по его выражению лица об этом догадался бы и Фадей. Ты ударил его прежде, чем сделал ход, не потому, что решил сам изменить правила, а потому, что не мог допустить, что это сделает кто-то другой.

– Лунин, а ты умнее, чем кажешься, – левая ладонь трижды коснулась запястья удерживающей пистолет правой, изображая аплодисменты, – все же Короленко тебя не зря нахваливал. Хотя, если честно, до этого ты не произвел на меня большого впечатления. Плыл по течению, да и только.

– Я всегда стараюсь так плавать. Это экономит силы.

Переведя взгляд на сидящих перед ним женщин, Илья попытался понять, какая из них Светлана.

– Главное, чтобы было для чего их экономить, силы эти. А что касается Короленко, то ты прав, примерно так все и было. Что касается этих твоих «зачем», – мужчина вздохнул, словно сомневаясь в необходимости отвечать на вопросы, ответы на которые казались ему очевидными, – наш дорогой Иван Андреевич сам сделал свой выбор. Причем дважды. Первый раз во время нашего знакомства, почти два года назад. Поначалу я представился ему журналистом одного весьма популярного издания. Мы с ним посидели на веранде, ну, как он любит, под кальянчик с абсентом. Ты, кстати, знаешь, что Фадей в кальян намешивал?

Лунин молча пожал плечами.