Охота на нежить

— Тогда пусть Сытина слушают, — подсказал я. — Сытин херни не посоветует.

— Точно! — облегчённо подтвердил князь Всеволод. — Так, с этим всё ясно.

Князь опустился на трон.

Бояре тоже сели и опять достали платки.

— Немой! — сказал князь. — Возьми там за троном стул для послов и садись рядом. Я завтра скажу плотникам — тебе тоже трон сделают.

Я достал стул и уселся рядом с князем.

— Княжичу Михаилу стало лучше, — сказал князь. — Доктор обещает, что он поправится. Но я хочу знать — какая блядь осмелилась стрелять в моего сына?!

Князь обвёл бояр грозным взглядом.

— А если точнее — я догадываюсь, что это за блядь! И хочу, чтобы она об этом знала.

Взгляд князя скользнул по боярину Хворобе. Хвороба встретил его с равнодушной усмешкой.

— Пока я только догадываюсь, но скоро узнаю точно! — князь наклонился вперёд. — И тогда предателю песдец! Что скажете бояре?

Бояре молча переглядывались.

— Давайте, высказывайтесь по очереди, — предложил князь, откидываясь на спинку трона. — По старшинству. Хвороба, что скажешь?

Опираясь на посох, Хвороба медленно поднялся со скамьи. Его бесцветные глаза долго смотрели на меня.

Ну, а мне-то что? Я помню, как ты с перепуга по полу елозил, падла!

Я закинул ногу за ногу и тоже откинулся на спинку стула.

Хвороба перевёл взгляд на князя Всеволода.

— Что ж, князь, — медленно сказал он. — Я юлить не стану. В княжича Михаила стреляли по моему приказу.

СПЕЦИАЛЬНО ДЛЯ ВАС, ДОРОГИЕ ЧИТАТЕЛИ! НА ВРЕМЯ ПОДПИСКИ ЦЕНА СНИЖЕНА. ПОСЛЕ ОКОНЧАНИЯ КНИГИ ЦЕНА ВЫРАСТЕТ.

Глава 12: Признание Хворобы

У князя Всеволода отвисла челюсть. Да и я охренел, если честно!

С какого хера Хвороба признался в покушении на убийство княжича? С ума сошёл, или ему райскую жизнь посмертно пообещали?

Бояре орали, стараясь перекричать друг друга. Хвороба молча стоял перед нами. В самом уголке его сухого рта я увидел еле заметную усмешку.

— Тихо! — гаркнул князь на бояр.

Повернулся к Хворобе и прищурил глаза:

— Рассказывай всё, как было. Ты знал, что Мишка собирается сбежать с Гансом? Или сам и подбил их на побег? Надеешься признанием избежать смерти?

— Про Ганса — знал, — кивнул седой головой Хвороба. — Про княжича — нет.

И снова замолчал.

— Ну! — нетерпеливо тряхнул головой князь.

— Это я уговорил твою мать, княгиню Ксению, взять Ганса Леопольдовича казначеем. Он ведь сначала ко мне прибился. Понравился — немец, аккуратный. Каждой монете счёт знает, бухгалтерия у него всегда в порядке. Когда прежнего казначея повесили за воровство, я и предложил княгине Ксении попробовать Ганса.

— А при чём здесь это? — недоумённо нахмурился Всеволод. — Ты бы ещё про сотворение мира мне рассказал! Давай, про побег говори — когда узнал, почему не предупредил?

Хвороба переступил с ноги на ногу и тяжело опёрся на посох. Внимательно взглянул на князя, словно прикидывая — попросить позволения сесть, или пока не надо. И не стал просить.

Умный, гад!

— Весной Ганс несколько раз заходил ко мне в гости, по старой памяти. Расстраивался, что у тебя отношения с Европой совсем испортились. Говорил, что хочет уехать на родину, в Германию. Не убежать, нет! Про побег он не говорил. Сказал, что уволится и поедет. Я его отговаривал, как мог.

— Надо же, бля! Казначей — а какой нежный! За Европу он переживал! — князь Всеволод повернулся ко мне. — Видал, Немой?!

И снова впился взглядом в Хворобу.

— Ну, рассказывай дальше! Хотя, нет! Погоди!

Князь кивнул охранникам, стоявшим у двери.

— Писца приведите! Пусть всё запишет!

Один из охранников скрылся за дверью.

Бояре гудели, словно рой недоумевающих пчёл, у которых кто-то списдил весь мёд.

Хвороба по-прежнему стоял, опираясь на посох. Его бесцветные глаза смотрели только на князя.

Через несколько минут в зал вошёл писец в кожаном фартуке, заляпанном чернилами и рубахе с закатанными рукавами. Его длинные волосы были аккуратно подвязаны плетёной тесёмкой.

Писец ловко разложил складной столик. Поставил на него чернильницу, достал из берестяного футляра перья и лист плотной бумаги. Вопросительно посмотрел на князя.

— Записывай всё, что он скажет! — князь показал на Хворобу.

Писец приготовился писать.

— Давай, рассказывай! — кивнул князь Всеволод Хворобе.

— Про побег я узнал от боярина Сытина и князя Добрыни Ивановича, — Хвороба медленно поклонился мне. — Они ко мне домой пришли.

— Ну, помню, — хмуро подтвердил Всеволод. — А почему сразу не рассказал мне всё, что знал?

— Я испугался, — проскрипел Хвороба. — И решил уговорить их вернуться.

— Чего испугался? — спросил князь. — Того, что я обвиню тебя в сговоре с ними? Так я обвиню, не сомневайся!

— Нет.

Хвороба медленно покачал головой.

— Той же ночью ко мне в дом пришла твоя мать, княгиня Ксения. Она была огненная.

— Как это? — изумился Всеволод.

— Не знаю, — тихо ответил Хвороба. — Княгиня очень злилась на тебя, князь. Прости, но при других я не стану говорить подробно. Тебе наедине скажу всё.

— Скажешь, — хмуро кивнул князь.

Бля! Да этот Хвороба брешет, как сивый мерин! Он по уши завяз в побеге княжича, и теперь выкручивается изо всех сил!

Ладно, сучёнок! Послушаем, что ты ещё расскажешь!